Страница 56 из 69
Предстоящий полет в облике беркута не мог не вызывать трепета. Я помнила, как упругий воздух под крылом дарил невероятное чувство свободы, помнила захватывающую остроту ощущений от стремительно приближающейся в пике земли. И не верилось сейчас, что с тех пор прошло всего несколько лет, мне видимо передались от Миши тревога и нервозность, заглушая детские воспоминания и пробуждая собственные страхи. Миши я не соврала, сказав, что не одичаю за несколько часов проведенных в облике беркута, но утаила, что боюсь увлечься полетом и забыть о работе и необходимости вернуться. Что в облике барса, что волчицы или медведицы, мир воспринимается иначе, но он привычен и стабилен, а в облике беркута все по-другому, мир становиться безумно ярким, но каким-то хрупким и зыбким, и очень трудно тогда сохранить трезвость ума. Никак я не могла сказать об этом Михаилу, и от этого обмана становилось только тяжелее. Столько эмоций, столько переживаний, а я все равно мечтала вновь поймать восходящие потоки, парить высоко-высоко и видеть землю как на ладони. Это было потрясающе… и принесло мне только боль утраты и чувство вины.
В этот раз на завтрак у нас были яичные блины и вчерашнее жаркое. Яйца я люблю, и такие блины должны были мне понравиться, если бы я смогла ощутить их вкус, но в этой перенасыщенной эмоциями атмосфере тяжело было сосредоточиться и невозможно расслабиться. Такого Мишу я видела впервые и не знала, как его успокоить. Глупо было вести себя, как ни в чем не бывало, и глупо было пытаться его развеселить или отвлечь. Я была растеряна, и мне было больно от его переживаний.
После завтрака Миша решил переодеться, и я чуть ли не подпрыгивала на месте от нетерпения, пока его ждала. Мне хотелось, что бы все быстрее закончилось, а Миша был бы рад остановить время. Когда он спустился, я взяла его за руку и потянула к вертолетной площадке. Просто буду рядом, иногда большего и не нужно.
Чем ближе мы подходили к ожидавшим нас охотникам, тем спокойнее Миша становился. И от понимания того, что он не скрывал от меня своих чувств, накопившееся напряжение отпустило. Я сжала его руку, и когда он взглянул на меня, улыбнулась и подмигнула. И впервые за это утро он искренне улыбнулся в ответ. Не отпуская руки, он перекинул свою через мою голову и прижал к себе, прошептав на ухо пару слов разорвавшихся во мне бомбой. Мы уже подошли к ребятам и ни осознать услышанное признание, ни уж тем более ответить я не успела. Могла только смотреть на него широко открытыми от удивления глазами.
Проводить нас пришли все охотники, но помимо пилота полететь должен был только Иван. Денис хотел бы полететь с нами вместо него, но должен был остаться руководить с Виталиком командами на случай, если дикий окажется в логове, а если его там не будет, то поможет правильно установить камеру.
Миша, как ни в чем не бывало, поприветствовал всех и подвел меня к незнакомому оборотню. Они пожали руки, похлопали друг друга по спине, и Миша вновь прижал меня к себе:
- Аня, это Ростислав, мой друг. Славка, это Аня, - он не добавил больше ни слова, будто его друг и так все обо мне знал.
- Ростислав, - он закатил глаза. – Просто Славка. Очень рад с тобой познакомиться лично, прежде лишь сталкивался с последствиями твоих деяний.
Я не поняла о чем он и взглянула на Мишу.
- Мы дружим с ним с детства, но иногда мне хочется его придушить, и не только мне, и если ты вдруг не сдержишься, горевать мы о нем будем не долго, а может кто-то тебе и спасибо скажет. А если серьезно, он шеф отдела зачистки и сегодня будет нашим пилотом. Сама понимаешь, что это в его обязанности не входит, но он был неподалеку и навязался. И если он не заткнется и не пойдет заводить свой пропеллер, то огрести сегодня сможет и от меня.
Хохотнув, Славка ушел к вертолету, а я не могла определиться рассердиться мне на него, или нет. Если бы на мой невысказанный вопрос Миша просто сказал, что Славка из отдела зачистки, точно бы рассердилась и могла наговорить лишнего, а так даже не знаю. И тут вдруг поняла, что мне все равно. Я счастлива, какое мне дело до чьих-то подколок, они теперь только воздух сотрясают. Правда очень скоро в этом усомнилась.
Должно быть, здорово будет полетать на «железной стрекозе» не раненой и с Мишей. В прошлый раз я была без сознания и ничего, кроме шума винта и невыносимой боли, когда меня перекладывали на носилки, не запомнила. Так что сегодняшний полет смело могу считать первым.
Ожидания мои не оправдались. Нет, сам полет мне понравился, а в самом начале даже дух захватывало от восторга, когда Славка при взлете продемонстрировал свои навыки пилотирования, и в вертолете было комфортно как в салоне дорогого автомобиля, и было приятно сидеть рядом с Мишей, держась с ним за руки. И все бы было хорошо, если бы не Ростислав.
Все началось вполне невинно. Вначале Миша со Славкой поговорили о работе, потом обсудили общих знакомых – а говорят еще, что женщины сплетницы – и потом они как-то плавно, не без инициативы Славки, перешли на воспоминания своей бурной молодости. Он ничего такого не говорил, но эти его полунамеки, недоговоренности, многозначительные взгляды, что он бросал на меня, оглядываясь через плечо, его слишком громкий смех в наушниках не оставляли равнодушной, и Славке все же удалось меня разозлилась. В другой ситуации я бы не стала все это так оставлять, но Миша назвал его другом, не мне со Славкой разбираться, это только их дело. Да и все, что я хотела бы с ним сделать, оставило бы нас в вертолете без пилота.
Миша вначале испепелял Славку взглядом. Я прямо чувствовала, как ему было необходимо «выйти поговорить», но куда тут выйдешь? Потом Миша махнул рукой, прижал меня к себе крепче и перестал поддерживать разговор. А Славке собеседники и не были нужны, ему и слушателей вполне хватало. Иван пытался увести разговор на нейтральные темы, но Славку было невозможно сбить с намеченного курса. Странный у Миши «друг». Зачем ему все это?