Страница 157 из 164
Люди, действительно, останавливались, перешептывались, мужчины поглядывали с пониманием, женщины пересмеивались. Одна пожилая пара даже обнялась, озуналып.
- Люди все довольны, они свою молодость вспоминают, – фыркнул я, с пинка ногой открывая дверь мечети и ставя босую Адильку на пол. – Все, давай, соглашайся, что я псих, зато твой, и поедем домой. Тебе постельный режим соблюдать надо.
Адилька протестующе фыркнула, да так громко, что на нас обернулась целая толпа народу. Видимо, сегодня какой-то особенно брачный день, озуналып! Еще три пары ждали своей очереди, пока степенный мулла читал наставления из большой старинной книги уже счастливо сочетавшимся.
В этом тихом, полутемном прохладном помещении наше появление не могло остаться незамеченным. Мулла даже сбился на секунду и подслеповато прищурился в нашу сторону.
Я поклонился и улыбнулся:
- Вот, принес… Сначала у бандитов отбил, потом из больницы утащил. Понимаете, ей много ходить и нервничать вредно. Нужно лежать и правильно питаться. А она ко мне в дом без благословения ехать отказывается.
- Ты теперь еще скажи, что у нее с головой не все в порядке, и вообще это не девушка, а овца! – зашипела в ответ моя будущая жена, нервно кутаясь в свою простыню.
- Хорошая идея, езумдун! – прошептал я, заодно перематывая Адильку по-новой, более крепко и надежно. – Но с овцой я не согласен. У меня очень красивая, умная и любимая жена. Стой спокойно, а то сейчас опять все развяжется и придется сочетаться браком в больничном халатике. А так – почти паранджа, только белая.
Адиль:
Когда я орала и брыкалась на улице, это было неприлично, но еще как-то терпимо. Хотя за один только взгляд того тощего хмыря, который, гад, ржал и показывал Шадиду поднятый вверх большой палец, мне захотелось убить шайтана тут же на месте.
Но как только этот обезьян ввалился со мной наперевес в мечеть, мой гневный протест, который прежде заглушали уличные шумы, эхом раскатился под куполом, отразившись от старинных бирюзовых изразцов. Это было так неожиданно громко, что я замолчала. Аллах!
Мечеть была очень старой, еще из натурального камня, прохладной и полутемной. Каждая каменная плита, каждый изразец на стене дышали умиротворением и возвышенным покоем… пока сюда не ворвалась парочка сумасшедших – один лохматый псих и одна закутанная в простыню дурочка. Стыд-то какой… все обернулись, и мулла так вздыхает… по-моему, очень осуждающе. И смотрит поверх очков строго и пронизывающе на Шади, а потом на меня. Как на грех, простыня именно в этот момент окончательно сползла, явив всем заинтересованным лицам больничный халат, мало того, что короткий по самое не могу, так еще и полурасстегнутый в пылу борьбы. Шешен амыыыы…
Вполголоса препираясь, мы с Шади в четыре руки замотали меня с головы до ног, точь-в-точь старинная невеста в свадебной парандже. Вот спросит меня внучка… в каком платье я замуж выходила? И что я ей покажу – эту историческую простынь?!
Аллах, я уже о внуках думаю?!
А тут еще этот ехидна с белой паранджой, словно мысли мои почитал. Что он там бормочет, я пока возилась с собственным свадебным нарядом, все пропустила мимо ушей…
“У меня очень красивая, умная и любимая жена.” – чего?! Я еще не жена! И вообще… умная и любимая, хм… ну ладно уж. Но пусть только попробует этим ограничиться!
- Молодые люди, вы уверены, что не ошиблись адресом? – строго спросил пожилой мулла. - Это храм Всевышнего, а не дискотека и не карнавал.
Вот со стыда сквозь пол провалиться, и все тут! А шайтан паршивый даже не думает смущаться!
- Нет, уважаемый муфтий, мы именно сюда и шли. Нам очень нужно одобрение нашего брака Всевышним, – Шади на секунду отпустил мою талию и вежливо поклонился, сделав традиционный жест приветствия.
- Что вы шли, молодой человек, я видел, – все так же строго отозвался мулла. Но мне показалось, что стеклышки в его очках сверкают подозрительно весело. – А вот ваша будущая жена явно не выказывала желания предстать перед Аллахом для посвящения в таинства брака.
- Что вы, почтеннейший, она просто немного переволновалась, – заверил Шади. – Сейчас все прояснится!
А потом он обернулся, убрал с моего лица волосы, выбившиеся из-под простыни, наклонился, едва коснулся моих губ своими и тихо прошептал:
- Красивая, умная, любимая... ты же согласна, чтобы мы жили вместе долго и счастливо, и умерли в один день? Как в сказке?
Исчезли мечеть, мулла, любопытные взгляды… все исчезло. Не стало дурацкой простыни и нелепого больничного халата, пропал холод каменных плит, леденивший мои босые ноги… все пропало.
Остались только его глаза, блестящие, такие блестящие! И губы… и руки… и запах… и нежность и обещание, твердое, такое, которое никогда не нарушают.
- Согласна...