Атомный чародей

Макс поведал Трисс об истории его мира, о невообразимо кровавых мировых войнах, где погибло огромное количество людей. О битвах, где принимали участие до нескольких миллионов человек, об ужасном химическом и ядерном оружии, которое было страшнее чем огонь Мельгара. О революциях, царях и тиранах. Все это казалось чародейке очень знакомым, но масштаб и жестокость не поддавались здравому смыслу. Особенно ее шокировало, когда людей массово уничтожали по этническому признаку, словно это так много значит, темерец ли, аэдрирнец или нильф. Видимо, такова человеческая природа — нужно кого-то ненавидеть. Но это слово — «геноцид» — поразило чародейку до глубины души, оно напомнило ей о старших расах, хотя даже к ним не проявляли такой жестокости, как к тем несчастным людям из его рассказа.

Еще одной очень важной и невероятно потрясшей Трисс деталью из рассказов были космические путешествия: что там, на высоте более десятка верст, заканчивается воздух, и начинается пустота, безвоздушное пространство, в которой и плавают небесные сферы. Что звезды это на самом деле такое же солнце, как и то, что в небе, только гораздо дальше; что у людей из его мира есть станция, парящая над атмосферой, и они провели высадку человека на луну. Она не верила, что все это достижения техники, а не магии, скорее это они там не понимали магии, но все же косвенно ее использовали. Ведь, согласно истории, люди не знали магии до первой высадки, а научились ей от эльфов.

Помимо магической практики и хозяйственных дел, Макс уделял внимание физическим упражнениям. Задохликом он, конечно, не был, он был вполне нормальным и здоровым молодым человеком, но тренировки давались ему очень тяжело. Особенно обидно было, когда соплячка Цири с легкостью пробегала мучильню, а он задыхался на полпути. Тем не менее через какое-то время тренировки под присмотром ведьмаков, диета, режим и свежий горный воздух принесли свои плоды, и Максим заметно окреп.

Интересным образом также складывались отношения и с другими обитателями замка.

С Ламбертом и особенно с Эскелем наш новоявленный чародей даже немного сдружился, частенько отправляясь с ними в походы на подледную рыбалку и на охоту на горных козлов, баранов и оленей.

Весемир оказался заядлым игроком в шахматы, на фоне чего удалось установить с ним контакт. В целом, старый ведьмак относился к нему по-отечески, и по-отечески же был строг во время тренировок.

С Койоном Макс пересекался очень мало, но они иногда рассказывали друг другу анекдоты и выпивали, несмотря на скрытность и молчаливость этого ведьмака.

А вот Геральт не очень жаловал гостя, особенно поначалу. Постепенно он привык к нахождению Макса поблизости, для него было важно мнение Трисс, и чем лучше узнавала его чародейка, тем спокойнее Белый волк к нему относился.

С Цири же отношения сложились как у старшего брата с младшей сестрой. В первое время она, конечно, возмущалась, почему это Трисс обучает его, а не ее. Но она не очень-то и хотела становиться чаровницей, а желала стать ведьмачкой и порубить черного нильфгаардского рыцаря со шлемом с крыльями хищной птицы в капусту. Кстати, градус напряженности между Геральтом и Максом спал приблизительно через десять дней после его появления, когда кошмары, донимающие девочку, прекратились.

Не последнюю роль в адаптации парня сыграли посиделки возле камина после ужина всей компанией, в которых всем, а Цирилле особенно, нравились истории Макса о его мире. Восторг юной наследницы престола Цинтры еще вызывали рассказы о тринадцати краснолюдах, низушке и чародее, который отправился в путешествие, чтобы убить дракона и отвоевать их дом. И сказ о мальчике-сироте, ставшим волшебником, чтобы бороться со злым колдуном. Такой эффект на девочку они произвели не только потому что это были интересные истории — они затронули болезненные для Цири темы, которая два года назад потеряла дом и семью.

Так и прошли два месяца зимы 1265 года, пока воздух не начал становиться теплее. Близилась весна.

В конце февраля у чародейки и ведьмака состоялся тот самый разговор.

Комментарий к Крепость Старого Моря VI

Спасибо бете!

========== Самоисполняющееся пророчество I ==========

Каэдвен — страна на северо-востоке Континента. На старшей речи топоним «Caed Wen» означал «Белый Лес», и, действительно, благодаря обилию произрастающих в густых хвойных лесах белых пихт и голубых елей название казалось как нельзя более подходящим. Эта страна имела репутацию холодной и суровой, наверное, из-за того, что север ее располагался на плато. Юг же страны очень походил на среднюю полосу России, где черноземные почвы давали хороший урожай. Каэдвен жил, в основном, экспортом леса (особенно пород дерева, пригодных для кораблестроения), пушнины, а также мебели, строительных и лесозаготовительных инструментов, оружия, которое хоть и было плохого качества, зато стоило дешево. Особо важным промыслом было разведение лошадей: каэдвенские буланые ценились за свою выносливость и часто закупались Реданией — основным торговым партнером и союзником. Сообщение между странами шло в первую очередь водным транспортом по рекам Понтару и Буине.

В целом, жизнь в этой стране была посвободнее, чем в соседних Редании и Аэдирне, например, кметы могли носить оружие, охотиться в лесах, что, к слову, запрещалось в соседних государствах, где это было привилегией феодала — владельца леса. Они не были привязаны к земле, что неудивительно, учитывая обширные дикие пространства. Власть короля при этом была абсолютной. Король Хенсельт был умен, проницателен, вспыльчив, жесток и коварен. Почти идеальный правитель по Макиавелли. Государь был волен своих холопов казнить, а волен — миловать. При этом королевскими холопами считались представители всех сословий, включая аристократию.

Важнейшей опорой власти были представители местной опричнины — бойцы Бурой Хоругви, полка легкой кавалерии, фанатично преданных Королю и учинявших кровавую террористическую расправу над любыми смутьянами и оппозицией.

Четверо путников проделали длинный путь через половину страны, и, миновав Ард Каррайг, столицу этого государства, направлялись на юг в сторону Шаэраведда — руинам некогда прекрасного и величественного древнего эльфского дворца.

Если бы не одно несчастье.

Жертвой несчастья оказалась Трисс. Вначале это было похоже на простое расстройство желудка, но затем недомогание окончательно выбило чародейку из колеи. Страдая от боли, бледная как смерть, потея и делая вынужденные остановки, она совсем обессилела и, не в силах удержаться в седле, наконец упала.

Макс и Геральт подняли ее, уложив на плащ.

— Который, Трисс? — обратился к ней ведьмак.

— Ни один, — простонала она, обеими руками ухватившись за живот. — Я не могу… Мне нельзя это принимать.

— Что?.. Почему?

— У меня повышенная восприимчивость…

— У тебя, у чародейки?

— У меня аллергия! — она расплакалась от бессильной злобы и отчаяния. — Так было всегда! Я не выношу эликсиров! Лечу ими других, себя же могу только амулетами!

— А где твой амулет?

— Не знаю, — скрипнула она зубами. — Вероятно, оставила в Каэр Морхене или потеряла…

— Дьявольщина! Как тебе помочь? Может, заклинанием?

— Я пыталась. Результаты ты видишь. Из-за судорог я не могу сконцентрироваться…

— Не плачь.

— Тебе легко говорить!

— Может быть, я смогу помочь? — обратился к ней Максим.

— И речи быть не может, ты не знаешь этого заклинания, а я не хочу быть подопытной крысой, — простонала Трисс.

Ведьмак встал. Стащил свои вьюки со спины Плотвы и начал в них копаться. Трисс свернулась калачиком, приступ боли исказил ее лицо, скривил рот.