Атомный чародей

Изумрудные глаза девочки расширились еще больше от удивления и восторга.

— Расскажи еще, ну расскажи! Я хочу знать все! Все, все, все! — вскочив, потребовала Цири.

— Всему свое время, он загадка и для меня. Сама спросишь у него подробности за ужином.

Закончив банные процедуры и переодевшись к ужину, они устремились в большой зал Каэр Морхена.

В зале был накрыт стол, и, хотя искушенному гурману он бы показался очень скромным, по меркам ведьмаков это был настоящий пир, не иначе. Сегодня был первый день нового 1265 года, праздник Йуле. В камине, возле которого располагался стол, горело святочное полено, по каэдвенскому обычаю, не гаснущее ещё в течение минимум нескольких дней после праздника.

На стол, помимо каэдвенского стаута и темерской ржаной водки, любимого напитка Весемира, была подана квашеная капуста, важнейшее блюдо при зимовке, запеченный лосось, пойманный Ламбертом, и коронное блюдо Эскеля — нянь, представляющий собой бараний желудок, нафаршированный гречневой кашей, бараньими мозгами, мясом с головы и конечностей животного, приготовленный в печи с луком и топленым маслом. Специально для чародейки была выставлена бутылочка цидарийского, урожая 1260 года, ну, а для Цири сварили простой и полезный ягодный компот. В качестве закуски предлагалась солонина из мяса горного барана и козий сыр.

Почти все уже были в сборе, обсуждая события прошедшего года. Само собой ведьмаки травили байки о заказах и чудовищах: Геральт рассказывал о стычке с ордой накеров, Эскель о суккубе, Ламберт об архигрифоне, а Весемир курил трубку и с удовольствием слушал о подвигах своих «сыновей». Койон же просто пребывал в отличном настроении и шутил. Невзирая на то, что он являлся ведьмаком школы кота, а не волка, чувствовал он себя в кои-то веки среди «братьев».

Чародейка, облаченная в изумрудное платье без декольте и с высоким воротником, и Цири, наряженная в девичье платьице с цветочками, приблизились к балагурящей компании.

Ведьмаки, завидев их, разразились радостными приветствиями.

Весемир подметил:

— Ну что же, не хватает только нашего гостя.

Едва ведьмаки успели вставить парочку ехидных шуточек, Максим появился в зале и тепло поприветствовал присутствующих, словно они были ему близкими друзьями, а не чужаками, приютившими его по воле случая.

Пока все рассаживались за столом и разливали напитки, Трисс спросила:

— Как самочувствие, Максим?

— Превосходно, словно заново родился, — ответил он.

— Знаешь ли ты, какой сегодня день? — поинтересовался у него Эскель.

— Без понятия, — просто ответил Максим.

— Сегодня — Йуле! Первый день нового года, и чувствую я, что он будет особенным. Так выпьем же за это! — обведя взглядом Максима, Цири и Трисс, объявил Эскель.

— Выпьем! — поддержали ведьмаки.

— Выпьем, — спокойно сказал Макс и осушил рюмку с обжигающей горло темерской водкой.

Чародейка чуть пригубила вино, ей требовался трезвый рассудок, но не хотелось нарушать такую домашнюю, почти семейную атмосферу.

Цири наблюдала за новым лицом в сплоченном коллективе. Он был очень молод, особенно на фоне ведьмаков, моложе даже Койона и Ламберта. В чем-то он даже показался ей родственной душой: такой же бродяга, потерявший свой дом, родину, семью.

— Скажи мне, Максим, а что в вашем мире вы делаете на Йуле? — опять спросил его Эскель.

Пришелец улыбнулся.

«Йуле — это ведь Новый год, не так ли?» — подумал Макс и весело сказал вслух:

— Мы наряжаем елку и дарим детям подарки, но только если они хорошо себя вели.

Цири надула щечки и с претензией пробурчала:

— А я что, плохо себя вела? Где же мой подарок?

Все, включая Трисс, захохотали.

— У меня есть для тебя подарок, — сказал Весемир, протянув ей ведьмачий медальон в виде волчьей головы. — Это знак принадлежности к школе волка, носи его с гордостью, ведьмачка.

Цири с восторгом приняла подарок и обняла старого ведьмака.

— Спасибо, дядюшка Весемир.

Геральт улыбался.

Трисс заметила реакцию ведьмака, ей было приятно и непривычно видеть обычно сурового и хмурого Геральта таким трогательно сентиментальным. Ей еще никогда не доводилось наблюдать, как ведьмаки смеялись или улыбались по-доброму.

Присутствующие жадно принялись за трапезу и выпивку, столь желанную после тяжелой и трудной недели, и лишь по прошествии нескольких минут тишина была нарушена.

— Скажи, — обратилась Цири с детской непосредственностью к Максиму, — а ты, правда, попал к нам из другой небесной сферы?

Парень улыбнулся и помолчал пару секунд, обдумывая ответ.

— Правда. Я попал сюда не по своей воле и очень бы хотел вернуться домой, — ответил Макс.

— А каким был твой дом? — продолжала спрашивать девочка.

Он задумался. Действительно, что можно считать домом? Его комнату в кампусе, которую он делил с талантливым физиком, китайцем, который всем представлялся как Эндрю. Как обычно и делали многие выходцы из Поднебесной, придумывая себе западные имена, чтобы «тупым» лаоваям было легче с ними общаться.

Или, может, его страну? Или его мир, что был так близко в воспоминаниях, но так далеко во времени и пространстве?

— Смотря что считать домом. Как по мне, дом там, где твои близкие. С любимыми людьми рай и в шалаше.

Ведьмаки выражали молчаливое согласие с его тезисом.

— Тогда мой дом — Каэр Морхен! — горделиво заявила ведьмачка.

Геральт, Эскель, Весемир, Ламберт и Койон прослезились бы, если бы не были мутантами с недюжинным самообладанием.

Далее вечер продолжался, в основном, в русле рассказов Максима о его мире. И в этих рассказах было много необычных деталей: от оружия, которое могло уничтожить весь мир в одночасье, бесплатного образования и медицины, доступных всем желающим, до того, что своих правителей они выбирают всеобщим голосованием на ограниченный срок. Но что больше всего поразило и согрело душу чародейки — это равенство мужчин и женщин.

В его странном мире женщинам не отводилась роль только матери и жены. Они могли решать кем быть, как одеваться, как выглядеть, имели право избрать любую профессию. По его словам, женщины не только сами выбирали, за кого выйти замуж, но и могли бросить мужа в любой момент. Поистине неслыханно в обществе, где девку могли выдать за любого приглянувшегося ее родителям мужика без учёта ее согласия; в обществе, где даже прически и одежда были регламентированы для каждого сословия, и вольности себе могли позволить только чародейки и проститутки.

Так, за расспросами и историями, прошло несколько часов, пока чародейка не заметила, что пришло время.

— Прошу извинить, но нас ждут неотложные дела, — заявила советница короля Фольтеста. — Кстати, нам не помешало бы сопровождение, — взглянув на Геральта с намеком, добавила Трисс Меригольд.

***

На окрестности Каэр Морхена спустилась тьма. Ночь была мрачной и темной, даже тусклый свет луны не мог пробиться сквозь тучи, а снег упрямо продолжал падать и падать. В эту ночь даже скальные тролли предпочитали отсиживаться в своих пещерах, но молчаливая тройка путников верхом на лошадях выбралась на узкую тропинку, ведущую от замка вниз в долину, и лишь шар из света, летящий перед одной из едущих фигур, рассекал тьму и указывал им укрытую снегом дорогу.

Чародейка сейчас с удовольствием бы допивала вино у камина в приятной компании, но время не ждет. Для ее плана полночь сразу после мидинваэрн, когда магия еще проявляет повышенную активность, подходила как нельзя лучше.

В первую очередь она собиралась исследовать место аномалии. Если это был взорвавшийся портал, уничтоживший затем часть леса, то он оставил бы следы.