Страница 1 из 14
Мы с Артёмом поругались: без кровопролития, но довольно крепко. И повод-то был наиглупейший, но зачастую именно наиглупейшие поводы являют собой образцы бескомпромиссности и тупой упёртости в нежелании прощать. Вообще-то я отходчивая, мне достаточно пяти минут, чтобы осознать свою долю вины в ссоре и пойти мириться, бодая головой, как телёнок, спину любимого мужа…
Что же нашло на меня в этот раз, я и сама с трудом могу объяснить, а только вот «виноват он, и всё тут». Ко всему прочему, у меня начался отпуск, а за окошком буйствовало невероятно тёплое и ласковое лето. И такая мысль пришла в мою отчаянную шальную голову: «А чего мне, молодой и красивой, киснуть в городе, накручивая себя и укрепляя стены личной трагедии?» Кроме того, нахождение с мужем в одной квартире являлось причиной великого соблазна: снова идти бодать головой спину и признавать поражение. А на меня впервые в жизни нашло отчаянное желание выдюжить, не показать свою бесхребетность. А еще желательно, чтобы наконец попросили прощения, валяясь у меня ногах. А почему нет? У всех валяются, а у меня пока — ни разу.
К сожалению, при подсчёте моих финансов они дружно спели не только романсы, но и станцевали лезгинку, ламбаду, вальс, откланялись и помахали ручкой.
Вот тут и случилось у меня озарение: тёплой ласковой волной накрыли меня воспоминания о доме, где я жила в детстве, о тогдашних жарких летних деньках. И я решила, точнее, решилась…
Удивительно, что на сборы чемодана мне хватило пары часов против обыкновенных пары дней. «Так вот что значит целеустремленность», — подумала я и для убедительности данной мысли подняла вверх указательный палец.
Я купила билет на поезд и поехала в «Туево-Кукуево», где меня, в общем-то, никто и не ждал… Ну хотя как никто не ждал? Там, в деревне Утекаево, жила любимая тётка, которой я позвонила уже из поезда: «Валентон, это я, Лёля! Я тебе мчууууу, ты слышишь? Жди давай меня!» И Валентон покорно сказала: «Ох, ёшки-матрешки, кого я слышу! Ну давай-давай, мчи! Только сама знаешь, я тебе тут устрою концлагерь, трудовые будни заключённых!» Она, моя тётка Валентина, — большая шутница и баловница. И, уверяю вас, она прекрасна в этой своей ипостаси! Она безмерно любит, когда её кличут Валентоном, как когда-то придумала я. Она очень весёлая и очень упрямая… В общем, она вам понравится, я обещаю.
Очевидно, принятое решение по поводу отпуска сняло с моих плеч тяжесть пережитой с мужем ссоры, потому что, едва только поезд тронулся, я погрузилась в приятную дрёму и проспала все долгие часы дороги, ни разу не приоткрыв глаз.
От вокзала до пункта назначения мне предстояло добираться, приложив не только интеллект, но смекалку, прыткость и эту… как её… коммуникабельность! Рейсовых автобусов до Утекаево, конечно, не было. Выход очевиден: попутки! Я изрядно помыкалась по вокзальной площади и, несмотря на коммуникабельность, получила отказ от всех потенциальных извозчиков: «Нее, туды не поеду, это же в такой Требухаловке, что итить-надоить!» Я уже почти отчаялась, но тут вселенная надо мной смилостивилась и, если можно так сказать, подкинула вариантик. «Подарком судьбы» оказался разваливающийся на ходу мотоцикл с коляской, управляемый усатым и чубатым мужиком лет шестидесяти, густо-дымно курившим «Приму», знаете, этакое красное знамя советских курильщиков. Я кое-как запихнула чемодан в мотоциклетную люльку и напялила предложенную мне каску, такую старую, что казалось — именно в ней некий древнеримский герой сражался в своих самых величественных походах. И, судя по трещинам и вмятинам, в ней же и был повержен. Я уселась позади моего водилы, который эффектно крякнул и нервически торкнул ногой педаль своего железного коня. После этого, будто эхом отозвавшись на зов хозяина, крякнула его колымага и глухо и надрывно затарахтела, выпуская клубы чёрного дыма из прокопчённой до угольного цвета трубы. Поехали!
Мимо нас мелькали похорошевшие после пережитых холодов, обогретые летним солнцем деревенские дома, бархатные от молодой зелени леса, заливные, мелко цветущие луга, бегущие к горизонту, ещё только набирающие силу поля. Казалось, дороге нашей не будет конца, так долог мне казался путь, и тому были причины. Несмотря на окружающую красоту, меня потихоньку начало мутить от мотоциклетной трясучки и папиросного аромата, хотя, честно признаюсь, я и сама порой не гнушаюсь сигареткой, да и с вестибулярным аппаратом у меня полный порядок. А ещё у меня весьма затекла спина и… стала болезненно ощутима мягкая часть, которой спина заканчивается. О божечки, взмолилась я, давай мы уже приедем, пожалуйста!
Куряка-водитель, пусть его путь будет усеян розами и лучшим табаком на свете, довёз меня до самых ворот тёткиного дома. На прощанье он снова браво крякнул и хитровато мне подмигнул. Уехал он, впрочем, недалеко: буквально через сто метров, у соседского дома, остановился, слез с мотоцикла и зашагал к калитке. Сосед, значит… «Григорий», — крикнул мне, махнув приветственно рукой. «Лёля, очень приятно!» — прокричала в ответ я и тоже махнула.