Страница 192 из 196
-Ла Валетт! – Генрих Де Франс приветственно помахал рукой, привстав на стременах.
Всадником действительно оказался королевский миньон – гасконец Ногаре Де Ла Валетт. Приблизившись к королю, он остановил взмыленного коня, потянув на себя удила. Ла Валетт выглядел взволнованным, его карамельные кудри вытрепались из-под шапки, а на поникших тонких усах повисли сосульки от холода.
-Государь! – с громким криком Ла Валетт спешился и упал на одно колено, склонив голову.
-Ла Валетт! Дружок, ты не поверишь, как я рад тебя видеть, встань скорее, возьми мою руку, что ты тут делаешь, когда я оставил тебя охранять Лувр, или что-то недоброе приключилось? Отчего ты так дышишь?
-Государь, - задыхаясь от волнения и целуя руку короля, ответил Ла Валетт, - я покинул Париж ради важного известия, чрезвычайно важного! Государь!
-Ну говори же, это что-то плохое, малыш? – Генрих помрачнел.
Франсуа, Шико и даже Наваррский приобрели серьезные сосредоточенные лица. Марин и Натали, переодетые в мальчиков как обычно, прятались позади королей.
-Напротив, государь! – воскликнул Ла Валетт, извлекая из-за пазухи письмо, - мне пришло письмо из Московии!
Позади спины Генриха раздался сдавленный вздох сестер Де Бомонт. Ла Валетт, найдя в этом хороший знак, продолжил:
-Ваше Величество, намедни вы просили меня писать в Московию моему племяннику маркизу Руаньяку, проживающему посольством в этой стране, дабы порасспросить его о наших новых знакомцах, выходцах той земли, братьях Бомонт.
-Да, - непонимающе перебил его Генрих, - а что такое?
-Я узнал! Точнее маркиз Руаньяк узнал, что никаких графов Рынд-Алексеевых по имени Маринус и Натаниэль не существовало в Московии вовсе! А существовали две девицы графские дочки Марина и Наталия Бомонт-Алексеевы, дочери графа Сержа Де Бомонт и Татианы Рынд-Алексеевой! Только они погибли! Вся их семья была изрублена насмерть от гнева царского!
-Что вы такое имеете в виду? – спросил Генрих Валуа.
-Государь, я не будь дураком, сразу догадался, что две девицы, как и сказали нам Маринус и Натаниэль, не погибли, а бежали окольными путями во Францию. И выходит, что Маринус и Натаниэль не мужчины, а женщины! Женщины! Вот так шутка, государь, выходит, они вырядились в мальчонок, дабы обмануть бдительность убийц, преследовавших их или еще по какой другой причине. Но, государь, они женщины! Вот доказательства в этом письме!
Ла Валетт торжественно потряс письмом перед носом сначала короля Франции, затем короля Наварры, далее перед искривленным носом принца Франции, и даже перед утонченным носом Шико и в конце концов предъявил его маленьким покрасневшим носам Де Бомонт.
На этом моменте потряхивания письма раздался хохот. Это смеялся король Франции.
-Ла Валетт, Ей-Богу! Вы прибыли как раз вовремя!
Остальные, заразившись смехом Валуа, также рассмеялись.
-Государь, - недоумевал Ла Валетт, - почему все смеются? Они же женщины! Теперь я это отчетливо вижу!
-Ла Валетт, какая умора! – не унимался Генрих, - Какая новость!
-Что происходит в самом деле? – рассердился Ла Валетт, - Бюсси, что вы там стоите красный как индюк! Хотя бы вы подтвердите, что они женщины!
-Горе мне! Горе! – закричал Бюсси, бросив свою шапку наземь.
-Что происходит? Почему все смеются? Келюс? Можирон? Шомберг!?
-Друг мой, идите на свое место, вы всласть нас повеселили, - Генрих похлопал Ла Валетта по плечу и отправил его в стан миньонам, где им предстояло просветить своего незадачливого товарища о причине всеобщего веселья.
Король Франции Генрих Валуа обратил взор на своих маленьких пажей.
-Друзья мои, подъедете ближе ко мне, мне необходимо переговорить с вами о весьма важном деле. Надобно кое-что прояснить прежде, чем мы въедем во владения моего брата о вашем статусе, так как я теперь являюсь вашим опекуном.
Марин и Натали, послушавшись короля, приблизились. Но прежде, чем они успели поинтересоваться у короля, что именно он желает прояснить относительно их персон, Генрих Наваррский с весьма возмущенным видом возразил:
-Государь! Кузен, позвольте заметить, что хотя эти две дамуазели и находились на вашем попечении последние несколько месяцев, чему я весьма рад, кому еще кроме вас я бы мог поручить заботиться об их благонравии, ведь никто иной как именно вы неусыпно пеклись о порядочности моей супруги вашей сестры Маргариты, чем препоручили мне истинный образец честности и целомудренности в ее лице, так вот несмотря на все эти доводы, позвольте заметить, что эти две девицы нашли уже доброго и справедливого батюшку в моем лице.
-В вашем лице, кузен? – ничуть не смущаясь отпущенными на его счет замечаниям, вопрошал Генрих Валуа, презрительно скривив губы.
-Да, мой государь, в моем, ибо когда эти две голубки прибыли в Наварру, не имея за душой ничего кроме рекомендательных писем от моего доброго друга принца Нассау, когда, повторяю я, они две бесприютные сиротинки оказались у меня в По, я со слезами на глазах выслушал их историю и не нашел ничего лучше, как призреть этих сирот, я одарил их титулами, кои они потеряли в суматохе, и взял на себя обязательства заботиться об их благополучии.
-Я весьма признателен вам, дорогой кузен, что вы так поступили, ведь иначе мне не пришлось бы лицезреть их и стать с ними добрыми друзьями, но хочу заметить, что вы весьма посредственно выполняли свои обязательства, вы совершенно бессовестным образом проспали то время, когда две беззащитные девушки покинули Наварру без сопровождения и оказались одни-одинешеньки в Париже. Хорошо, что там их встретил я!
-Именно, кузен, именно вы! Желаю заметить, что мои доченьки обладают весьма взбалмошным характером и тягой к приключениям, что не красит их. И я даже удивлен, что вы сразу же не вернули мне этих дам.