Страница 93 из 94
В его глазах мелькнуло удивление, но тут же исчезло, скрываясь за маской безразличия.
- Ты пьяна. - Решил увернуться от ответа? - Спи. - Ну точно!
Он попытался встать, но был схвачен за руку.
- Ты не ответил.
Женя прищурился.
- Зачем ты спрашиваешь?
- А зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос?
Улыбка скользнула по его губам, но он (О, Боже!) снизошел до ответа смертной.
- Нет. У меня никого нет.
Я сама не заметила, как облегченно выдохнула, но зато поняла, что моё лицо сейчас сканируют, как никогда. Пришлось невинно улыбнуться в ответ.
- Маринка спрашивала. - Женя прищурился, а я испугалась, что он мог вычислить мою маленькую ложь и легла на другой бок. - Спокойной ночи.
Затылка коснулись его губы, вызывая мурашки.
- С днём рождения, маленькая моя.
Маленькая моя… Он уже очень давно не называл меня так ласково и это дало о себе знать учащенным сердцебиением. Кровь прилила к щекам, а губы засаднило.
Кровать освободилась от лишнего веса, я услышала, как заботливой рукой закрываются створки окна, чтобы я не простыла за ночь, а потом и свет погас.
Выдохнула, сдерживая непонятные чувства. Чувства, которых быть не должно. Чувства, которые можно полелеять сейчас, но завтра, когда протрезвею, они должны быть закрыты на семь замочков и один амбарный и никогда о себе не напоминать. Потому что нельзя. Потому что неправильно. Потому что аморально.
“У него никого нет. Никого.” - проносилось в мыслях сто тысяч раз и это приносило облегчение, радость, надежду…
НЕТ! Никакой надежды!
Соскочила с кровати и принялась растирать лицо руками, пытаясь загнать мыли поглубже, но поздно, я уже дала им спуск.
А что, если… Что, если?
Комната становилась тесной, мысли снова начали путаться, но я уже ухватилась за идею и поползла к краю постели. Где-то в шкафу отрыла старую Женину футболку, которую приватизировала у него взамен испорченной пижамы, но так и не решалась её одевать. Стащила со стены гитару и отправилась в его кабинет. Почему-то я была уверена, что он там.
И я не ошиблась. Стоило только приоткрыть дверь кабинета, как в ноздри ударил его запах, который ни с чем нельзя было перепутать. Женя сидел за рабочим столом, перелистывая свои бумаги. Он как-то напрягся, когда я вошла на его территорию. Поднял глаза, пробежавшиеся взглядом по моему внешнему виду и в один миг потемневшие.
Я прошла по мягкому ворсу ковра и уселась на стул в удобную позу, стараясь не думать о том, какая я сейчас растрёпанная и как сильно блестят мои пьяные глаза.
Женя молчал. Отложил бумаги и сцепил в замок пальцы рук, будто пытаясь удерживать себя в руках.
Музыка полилась тихой рекой, создавая атмосферу. И с первых же слов я приковала Женино внимание. Он слушал удивлённо, завороженно и даже восхищенно, но я сейчас не придавала этому значения, потому что выворачивала для него свою душу, вкладывала значение в каждое слово. Просила понять…
(Песня в группе)
Все что было до меня обнуляй.
Жизнь море. Ща поныряем.
Только ты давай мне доверяй,
И мы телепортом с тобой прямо в рай.
Ты тот, о ком бьется в моей груди.
Я улетаю.
Вот такой вот мой тупой припев о любви.
Тебе.
Струны затихли, сдав пальцам последнюю вибрацию, а я не отрывала глаз его лица, на котором обозначилась одна из тех улыбок, которую я однозначно добавлю в свою коллекцию его эмоций.
- Это признание?
Вздрогнула от вопроса, но всё равно решительно кивнула, надеясь, что если меня сейчас отбреют, то завтра я об этом инциденте не вспомню.
Женя встал со своего места и очень медленно подошел ко мне. Пальцы скользнули на моё щеку, чтобы их обладатель, всматриваясь в мои глаза задал ещё один вопрос.
- В какой любви ты мне признаёшься, маленькая моя?
Его шепот проникал в саму суть, глаза утягивали в пучину их бытия, выбивая почву из-под ног. Я впервые испытывала нечто подобное, словно он только сейчас позволил себе посмотреть на меня как-то иначе, не как дядя.
- В настоящей. - Шепчу в ответ. - Искренней. И далеко не родственной…
Нежная улыбка тронула его губы, не такая, которая могла предназначаться любимой племяннице. Нет, в ней было что-то такое, отчего трепетало сердце, вырываясь наружу.
- Маленькая моя…
А затем следует нежный-нежный поцелуй в губы, от которого я таю, как хрупкий лёд на полуденном солнце. Каждая клеточка тянется к этому человеку, как примагниченная.
- Смелая моя…
Второй поцелуй был настойчивее, и он стал для меня откровением свыше, потому что в нём уже плавилось целомудрие, обволакивая чувства неясной сладостью. Нижнюю губу прикусили ровные зубы, слегка оттянули, вызывая странный жар во всём теле.
- Любимая моя…
Признание, пустившее сердце галопом по грудной клетке. Признание наполнившее душу радостью, а разум надеждой.
Взгляд в глаза и тихое:
- Только вот тебе пора спать, Василиса… - Я замечаю какую-то грусть, и уже решаю задать вопрос, но меня перебивает страшное. - И обо всём этом забыть.
Зеленая бездна утаскивает во тьму, не позволяя выкарабкаться из навязанного сна. Жалкие попытки возмутится были встречены нежным поцелуем в губы и тихим: