Страница 31 из 90
Роман лишь кивнул и исподлобья насторожено глянул на отца.
- Ну что смотришь, как пленный партизан? – со смехом продолжал Врублевский-старший. – Иди, буди свою красавицу, а то уже времени почти одиннадцать… Нам еще машину забирать…
У Юли сердце ушло в пятки, когда Роман, разбудив ее, сконфуженно сообщил о том, что приехал его отец и сейчас ждет их на кухне завтракать. Она тут же вскочила с постели и трясущимися от волнения руками стала натягивать на себя свою одежду. Потом, заскочив в ванную, быстро умылась и кое-как привела в порядок волосы. А когда переступала порог кухни, у нее было одно желание – провалиться сквозь землю.
- Значит, Юля, - протянул, окидывая девушку взглядом, Виктор Романович, когда Роман познакомил их. – Макароны с сыром будешь, Юля?
- Буду, - нерешительно кивнула та, присаживаясь за стол. – Только немного.
В принципе, несмотря на все Юлины страхи, завтрак прошел довольно-таки неплохо. Роман, как только все расположились за столом, начал рассказывать отцу об их с Юлей вчерашних злоключениях в лесу. Виктор Романович на это лишь сокрушенно покачал головой и попросил сына, чтобы тот только не говорил об этом матери. Юля же практически все время молчала, с интересом наблюдая за отцом Романа: было очень непривычно видеть декана своего факультета в такой домашней обстановке, сидеть с ним за одним столом и слышать, как он ведет разговоры на бытовые темы. Единственное, чего не могла понять Юля, как на самом деле отнесся к ней Виктор Романович. На протяжении всего завтрака он несколько раз сдержанно обращался к девушке, однако за этой сдержанностью и вежливостью слышалась легкая ирония. Казалось, он серьезно не воспринимал присутствие Юли ни в их доме, ни тем более рядом со своим сыном. И, если бы не ободряющие улыбки, которыми время от времени одаривал ее Роман, не стесняясь отца, она бы совсем упала духом.
- Я так понимаю, что сегодня никто кататься на лыжах не будет? – под конец завтрака уточнил Врублевский-старший.
- Я лично – пас, - тихо засмеялась Юля, которая несколько минут назад предупредительно вызвалась помыть посуду и теперь стояла около раковины, споласкивая одну из тарелок. – Я уже вчера нагулялась…
- Ну и правильно, - кивнул Виктор Романович. – Тем более метель так и не прекратилась…
Юля, домыв посуду, направилась в комнату собирать вещи, Роман же с отцом чуть задержались на кухне. Девушка замешкалась в коридоре около зеркала, поправляя прическу, и неожиданно услышала, как Виктор Романович с легким смешком поинтересовался у сына:
- Ну, и зачем тебе она? Надеюсь, это, как всегда, ненадолго?
Юля, понимая, что речь идет о ней, напряженно замерла в ожидании ответа Романа.
- Ошибаешься, - наконец раздался его спокойный уверенный голос. – Это как раз надолго. Я люблю ее.
У Юли от этих слов все запело внутри, и счастливый вздох облегчения вырвался из ее груди.
- Ну-ну, - неопределенно протянул тем временем отец Романа. – Ну-ну…
- Я пошел собираться, - резко произнес Роман, и Юля, заслышав его приближающиеся шаги, тут же ринулась в комнату и, подхватив свой свитер, деловито стала его складывать в сумку.
В Молодечно ехали на машине Виктора Романовича, блестящем черном Нисане, а на пути в Минск Роман с Юлей пересели в прежний Гольф, к этому времени уже щеголявший новеньким колесом. На подъезде к столице Роман нарочно отстал от машины отца, сделав вид, что заезжает на заправку, после чего они с Юлей еще час просто катались по городу, а потом столько же сидели в машине под подъездом Юлиного дома, никак не в силах расстаться…
- Ну как съездили? – поинтересовалась мама, когда Юля наконец заявилась домой.
- Лучше не придумаешь, - мечтательно протянула Юля, целуя маму в щеку, после чего направилась к себе в комнату, что-то весело напевая под нос…
- Доброе утро, Виктор Романович, - вскочила секретарша Катя, как только ее начальник показался в дверях деканата.
- Доброе, - сдержанно кивнул тот и прямиком направился к себе в кабинет.
- Виктор Романович, - окликнула его Катя. – Папка с информацией о той студентке, как вы и просили, сейчас лежит на вашем столе.
- Спасибо, - снова кивнул декан.
Закрыв за собой дверь, он неспешно разделся, потом, по громкой связи попросил Катю сделать ему кофе и, откинувшись в высоком кожаном кресле, взял в руки тоненькую папочку с надписью «Дело № 1121. Емельянова Юлия Владимировна» и открыл ее на первой странице…
«Я никогда не думала, что можно быть настолько счастливой, - писала Юля в своем дневнике в конце декабря. – Я люблю и при этом любима. Разве это не счастье? Последнее время я постоянно пребываю в состоянии полусна. Дни проносятся за днями, как одно мгновение. Раньше я считала такие слова о любви излишне высокопарными, «розовыми соплями», присущие героине какого-нибудь мексиканского сериала, но, как это ни смешно, именно так я себя сейчас ощущаю – восторженно-счастливой и безумно влюбленной.
Я так давно ничего не записывала в своем дневнике, что сейчас и не знаю с чего начать. Поэтому, как говорят, начну сначала.
После Тех Выходных, которые так круто все изменили в моей жизни, как того и следовало ожидать, наступил Понедельник. Я шла в институт с замиранием сердца, боясь, что все, что было со мной в Те Выходные, окажется просто сном или (что еще хуже) Роман сделает вид, что ничего и не было. Но, к счастью, я ошибалась, поскольку, поднявшись на крыльцо института, сразу же оказалась в объятьях Ромы, который специально караулил меня здесь. А потом он меня поцеловал. На глазах у всех! Пашка, стоявший рядом (как же без него?) аж присвистнул от удивления, а после ехидненько так прокомментировал: «Так вот, значит, как вы катались на лыжах». Но Пашка есть Пашка, а вот другие… Наверное, если бы я заявилась в институт голышом, это произвело бы меньший эффект, чем наш поцелуй с Врублевским… Я после этого весь день ловила на себе откровенные любопытные взгляды, а потом еще недели две слышала перешептывание за своей спиной…