Елена Прекрасная

Поймав себя на мысли, что веду себя по-детски, я раздражённо фыркнула и принялась обгладывать кости с ещё большим ожесточением. При этом, я ощущала на себе взгляд своего соседа слева и это лишь усиливало раздражение. Я терпела, пока не сдали нервы.

- На мне узоров нет и цветы не растут! – грубо рявкнула я, поворачиваясь к князю.

Он молча отвёл взгляд, а мне ещё сильней захотелось плакать. Нет, рыдать. С завываниями. И причитаниями: «Ну, почему я никому не люба?!» Но я себе не позволила. Чтобы притушить горечь разочарования: в себе, князе, жизни - поводов довольно, я потянулась к кубку, который уже заново наполнили вином: «Попробую утопить горе в вине – интересно, помогает?». Я раньше всегда избегала напиваться, потому что терпеть не могу головную боль. А сейчас – это то, что нужно: головная боль предпочтительнее сердечной.

Но проверить так ли действенна общеизвестная истина про целебность вина мне не дали. Мужская рука – узнаю эти перстни! – ловко перехватила кубок. Я напряжённо следила, как князь неторопливо поднёс его к губам и принялся потягивать вино, с насмешкой следя за моей реакцией. А реакция, к моему смущению, оказалась, неожиданной. Вместо того, чтобы вспылить, я завороженно уставилась в эти манящие омуты. «Как листья осенью: коричневые, с прозеленью, на которых играет солнышко…» - как всегда не вовремя проснулась поэтическая жилка. Рубиновая капелька попала мужчине на усы, и я облизнулась. После перчёного цыплёнка страшно хотелось пить. Князь улыбнулся – я улыбнулась в ответ. Он чуть приподнял бровь – выглядело очень завлекающе - а я … рассердилась.

«Он просто насмехается над тобой, Маша.» - по-доброму, словно сожалея о моей доверчивости, шепнула интуиция. Плотно сжав губы, чтобы не устроить скандал прямо тут, я резко отвернулась. Но бурно вздымающаяся грудь выдала меня с головой.

- Елена, - раздался над ухом приглушённый голос князя.

- Я вам не Елена! – сквозь зубы процедила я.

Недовольство князя я почувствовала всей кожей; даже не поворачивая головы я знала, что он буровит глазами мой затылок. Так и просидела остаток пира спиной к левому соседу. Я б ушла – да мамки бдили: то и дело ловила на себе их острые взгляды, приказывающие обернуться к князю и завести с ним светскую беседу. Но не поддалась я! Я этому проходимцу больше слова не скажу: ни звука от меня не услышит! Только и знает, что дразнить бедных девушек и вводить их в заблуждение насчёт своих намерений.

Есть больше не хотелось – аппетит отбило напрочь, зато жажда донимала всё настойчивей. Потянулась к кубку – нет его на столе. Настроение упало ниже плинтуса. Как назло, поблизости не было никого из слуг: все крутились вокруг мамок и дружинника, тоже попортившего скатерть. Помирать от жажды во цвете лет в мои планы не входило. Глянув краешком глаза, я отметила, что кубок князя стоит на столе – полный. Я судорожно сглотнула и быстро протянула к нему руку.

- Не-ет! – вырвался стон, когда меня вновь опередили. - Отдайте! Я пить хочу.

- А что ты дашь взамен? – хитро прищурился князь.

Я с ненавистью посмотрела в эти самодовольные смеющиеся глаза.

- Ничего не дам, - буркнула, скрестив руки на груди, и снова отвернулась, снедаемая жалостью к себе. От обезвоживания морщины появляются! А уж морщинистая-то я точно никому не нужна буду. Сознание своей ненужности заставило горестно понуриться. Впрочем, едва перед носом материализовался кубок с водой, я воспряла духом. Жадно схватив удачу за хвост – кубок за ножку, я прильнула к желанной жидкости и не отрывалась от неё, пока всё не выпила.

- Ух! – оторвавшись, наконец, от кубка, я выдавила: - Спасибо.

Но к нему не обернулась: обещания, особенно самой себе данные, надо держать – а я ведь сказала, что больше с князем – ни-ни. Никаких дел не имею.

- Пожалуйста, - чужое дыхание пощекотало шею. Я хихикнула.

После этого между мной и князем воцарилось хрупкое перемирие. Я перестала сидеть к нему спиной, демонстрируя нерушимую добродетель, а он… Он ко мне не лез. «И на том спасибо.» - подумала я, искоса, сквозь ресницы наблюдая за своим соседом слева. И вовсе не потому, что князь мне особо интересен. Вот ещё! Я бы, может, за своим соседом справа наблюдала, да ближайшие места справа от меня пустовали: няньки постарались. Приложили все усилия к тому, чтобы Елена Прекрасная не забывала и за развлечениями на пиру про жизненную цель каждой порядочной девицы – выйти замуж, то бишь. А, чтобы мои приоритеты ненароком не сбились, они изолировали меня от общества с нужной – им – стороны.

«Мудро - не могла я не одобрить их тактику. – Но насильно мил не будешь.» «Будешь, будешь!» - взглядом обещала мне Настенька, хмуря брови. Выглядело это столь грозно, что я пробормотала, обращаясь к князю:

- Не желаете ль ещё… мм, сладких калачей? – предложив ему первое, что попалось мне на глаза.

Мужчина проследил за моим взглядом. Видно было, что калачи его не впечатлили, но он вдруг обронил:

- Желаю.

- Да? – удивилась я. Забывшись, вопросительно взглянула ему в глаза, но тут же приняла холодный вид и, не сдержавшись, подколола: – Не наелись ещё, что ли? Два часа уже сидим…

- Любите вы гостей, Елена Прекрасная, - ни с того, ни с сего бросил он. Я покраснела. И ответила, кусая губы:

- Люблю!

«Только не вас» - так и рвалось с языка, но что-то в лице князя заставило меня проглотить продолжение.

- Тогда не угостите ли вы меня калачом? – мягко попросил он.

- Как не угостить, - тяжко вздохнула я. Не откажешь ведь гостю дорогому, да ещё под прицелом Настинькиных глаз. – Угощу, конечно.