Наследие

Она промолчала, и мужчине вдруг стало страшно, по-настоящему страшно, что потерял ее.

- Ви, малышка, - позвал лорд, - отзовись. Виалин. Виалин!

- Уходи, - ее голос звучал глухо.

- Дай мне объяснить, - взмолился, Эрхольд. – Ты сама поймешь…

- Лучше бы я вышла замуж, - не слушая, сказала она. – Лучше бы я вышла замуж и не узнала, что всю жизнь верила мерзавцу без стыда и совести.

Дархэйм закрыл глаза, слушая ее. Возбуждение, страх, желание достучаться исчезли, сменившись новым взрывом ярости. Он поднялся на ноги, отчеканив:

- Ты моя, Виалин. Только моя. Хочешь замуж, завтра же отведу тебя в обитель, в любую, где нас не откажутся соединить. Кроме меня, другого мужчины у тебя не будет. Запомни это прямо сейчас, и тогда больше никто не умрет. Твой мужчина – я!

Он ушел, уже не слушая, что она ответит и ответит ли вообще. Но с той ночи исчезла милая сестрица, любившая своего брата даже сильней матери, исчезло доверие. Холодок превратился в ледяную стену, ссоры в постоянную войну. Сестра стала колючей, язвительной. Она издевалась над ним с той же страстью, с какой раньше любила. Гнала от себя, начала учиться пользоваться своей Силой, чтобы защищаться. И сколько бы Эрхольд не кидался на этот бастион, становилось только хуже. Его доводов Виалин не слушала, признания в любви высмеивала, к страданиям оставалась холодна.

Сестра даже завела себе дружка – одного из соседних лордов. Мальчишка тайком бегал к ней… недолго. После того, как Эрхольд узнал, он проследил за Виалин. Стоял и смотрел, как она позволяет себя целовать глупому щенку, как отвечала ему. Слушала его признания, скромно улыбаясь, словно не она незадолго до этого высмеивала обезумевшего от любви брата. Виалин нравился тот юный лорд, и Дархэйм это понял, как только увидел их вместе. И когда сестра скрылась за воротами замка, Эрхольд расправился с незадачливым влюбленным, вырвал ему сердце и швырнул под ноги Виалин.

- Он обещал тебе свое сердце, держи, - холодно усмехнулся черный лорд, глядя на побледневшую девушку.

- Ты… - Виалин несколько мгновений хватала ртом воздух, а после выплюнула ему в лиц: - Выродок!

- Я тебя предупреждал, - ответил Эрхольд и оставил ее наедине с отвратительным куском плоти, еще недавно принадлежавшим ее воздыхателю.

А потом все поняла и матушка. Леди Дархэйм ни раз изумлялась тому, что ее дети, всегда жившие душа в душу, вдруг перестали понимать друг друга. Эрхольд тогда подумал, что ее хватит удар. Она поселилась в комнатах Виалин, не давая сыну заходить к дочери. Следила за ним, выжидала, а когда Дархэйм в который раз пытался навязать сестре свои ласки, бросилась на него. Дура, две дуры не желали понять того, что он говорил им. Твердили о родстве, не видя, что Бездна породила мужчину и женщину вовсе не для родственных чувств. Она послала в мир людей своих созданий, разнополых – не это ли знак того, что он, Эрхольд, все понял верно?

Эта гадюка, его мать, пыталась убить собственного сына, крича, что не позволит ему обесчестить сестру. Обесчестить? Да он хотел жениться на ней! Хотел, чтобы Виалин родила ему детей, хотел жить с ней в любви и согласии, но старшая леди Дархэйм все испортила. Это она помогла сбежать Виа. Эрхольд даже не понял, когда под его носом образовался заговор: его друг, его мать и его сестра. Эти трое сделали все, чтобы украсть у него мечту о счастье. Проклятый Дорб Шагерд, обещавший не вставать на пути, присвоил себе женщину, о которой грезил Эрхольд. Увел под покровом ночи, а мать всеми силами прикрывала их, водила за нос. А когда ее сын бросился в погоню за беглецами, пыталась вонзить ему в спину нож. Тогда-то он и заточил леди Дархэйм в ее комнатах. Так сколько же точно она была в заточении? Десять лет. Да, десять. Виа сбежала после того, как ей исполнилось восемнадцать.

Целых шесть лет они с Шагердом водили его за нос, постоянно бегая с места на место. Шесть лет безумной тоски, ярости и испепеляющей страсти, которая принадлежала одной-единственной женщине. И пока он сходил с ума без нее, Виалин посмела стать женой Дорба. После их побега Эрхольд много думал о том, когда друг его предал на самом деле, возжелав чужую женщину, и понял, что в день злосчастного турнира темный маг уже был влюблен в нее. Если бы Дархэйм согласился, и он выиграл состязание, отказался бы он от Виалин? Или попытался завоевать ее и воспользоваться правом победителя? Впрочем, это было уже неважно. Шагерд нарушил обещание и перешел Эрхольду дорогу, и тот с лихвой отплатил за предательство. И когда убивал ублюдка, черный лорд получил ни с чем несравнимое удовольствие. Он не отвел взгляда от Дорберта, пока в его глазах не угасла жизнь. Стоял и с жадностью следил за муками предателя, насыщаясь его страданиями.

Эрхольд наказал и того, кого считал другом, и женщину, называвшуюся его матерью. Жаль, что ее пришлось оставить в живых, Тахрад связал себя с ней, и теперь Эрхольд до конца понимал, что такое привязка Виллиана. Только он не поглощал жизненные силы своей возлюбленной, но чувствовал все, что происходило с ней. Его ярость позабавила Дархэйма, когда Тахрад пытался накинуться на него в мире мертвых. Еще один балван, возомнивший, что имеет власть над Эрхольдом. И когда Виллиан готов был нанести удар, сын рассмеялся ему в лицо:

- Давай, отец, сделай это, и твоя возлюбленная сдохнет от голода в своих покоях. Хотя… ей все равно не жить. Вернусь я или нет, ее жизнь прервется.

- Нет! – Тахрад отступил.

- К чему отчаяние? – усмехнулся Эрхольд. – Вы скоро встретитесь, ты должен быть счастлив.

- Это не то, к чему я стремлюсь, - мрачно ответил Виллиан. – Что ты хочешь?

- А что ты можешь мне дать? – изломил брови Дархэйм. – Силу? Я наполнен ею. Свой мир? Мне нечего там делать. Всему, чему мог, ты меня обучил. Еще больше я постиг сам. Ты бесполезен, отец. Впускать тебя в свой мир я тоже не вижу смысла. Довольно с меня поисков, мне надоело подвергать себя опасности ради того, кому я безразличен.