Страница 22 из 41
Работать наравне с остальными я начал с четырнадцати лет, когда Маман признала меня вполне готовым. Пора детства закончилась, и настало время выплачивать борделю потраченные на мою подготовку деньги, естественно, с процентами. Точно сейчас не вспомню, но, кажется, эти проценты превышали изначальную сумму больше чем в три раза. Когда мне первый раз показали счета, я чуть в обморок не свалился – сумма была астрономической. Причем, в счете указывалась любая копейка, вплоть до купленного мне на ярмарке леденца. Тогда я посмотрел на Маман с другого угла, ведь до этого она мне казалась милой толстенькой дамой, любившей меня побаловать.
Не буду вдаваться в подробности моей жизни во время работы в «Охотничьих угодьях». Скажу только, что долг борделю я бы выплачивал еще как минимум лет двадцать, даже несмотря на щедрость многих клиенток, которым я обеспечивал эскорт, если бы не графиня… Мне исполнилось девятнадцать, когда она, после нескольких «свиданий», согласилась выкупить мой контракт с борделем. Контракт на изрядно уменьшившуюся, но всё еще внушающую уважение сумму. По договору, я должен был отработать на неё всего пять лет, и мне даже обеспечат некий титул, как её родственнику, но при одном обязательном условии – я надену рабский ошейник. Тогда я не сильно этим озаботился: хотя леди слыла среди персонала любительницей ролевых игр типа «хозяин-раб», но ни разу не была замечена в чрезмерной жестокости. А в тот момент мне настолько хотелось поскорее выбраться из своей знакомой, но уже осточертевшей клоаки, что я подписал договор практически не глядя. Вот только бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке…
Айриш:
Я садилась в карету, все еще мысленно прокручивая в голове только что состоявшийся разговор-поединок с мужем. Немыслимо, но мне понравилось с ним спорить, подкалывать, искать второй смысл и вкладывать его в свои слова. Это было… захватывающе.
Тем не менее, о котенке я не забыла. И, перешагивая высокий порог кареты, машинально заметила старую, полустершуюся линию охранного заклятья. По идее, я не должна была ее видеть, но кровный амулет рода Белой Пумы, переданный мне матерью, позволял не только разглядеть сторожевые линии, но и сдвинуть их. Немного, но достаточно для того, чтобы выскользнуть незамеченной в окно, чтобы побегать по ночному лесу, или… впустить мелкого кота в свою спальню.
Эту линию не пришлось двигать, слава Древним Богам. Она была старая, еще прошлогодняя, видимо, муж еще тогда установил сторожевую систему на моей карете, а в этот раз не стал обновлять заклинание, потому что сам сопровождал экипаж. И маленький черный пушистик легко скользнул между моими коленями, устраиваясь на полу, под прикрытием кринолина.
Дорожное платье не может похвастаться пышностью бального, и простора котейке осталось заметно меньше, но вполне достаточно, чтобы спрятаться.
Нас ждал немного утомительный путь длиною в пять часов до первого портального круга. Кто и когда воздвиг эти массивные каменные круги посреди чистого поля или леса, не помнил уже ни один оборотень. Это сделали древние, которые ушли – вот и вся информация. Однако круги исправно работали, в строго определенное время наливаясь нестерпимо-ярким, зелено-золотистым светом, и отправляли путников в другой круг, часто за сотни миль от первого.
Размеры камня позволяли переправить и карету, и эскорт из нескольких всадников за один раз, так что наша небольшая кавалькада вполне вписывалась в портал. Вот когда все остальные придворные и королевский обоз тронутся в путь – понадобится несколько дней на переправу.
Чтобы успеть ко времени портала, мы выехали почти на рассвете, и теперь все, включая Его Величество, дремали, сидя кто в карете, а кто верхом. Только пара стражников и кучер бодрствовали, бдительно оглядываясь вокруг.
Кот беспокойно ерзал по полу кареты, я кожей чувствовала его недовольство и пыталась успокоить, скинув туфельку и легонько поглаживая по бархатной спинке ступней. Маленький хулиган постоянно уворачивался и, наконец, цапнул полувыпущенными когтями подвязку. Раз цапнул, второй, а потом дернул и, развязав ее совсем, утащил куда-то на пол, паршивец хвостатый. И, судя по едва слышному шебуршанию, которое я старательно маскировала, ерзая на скамейке, увлеченно ее там трепал.
Я так увлеклась действом под собственной юбкой, что перестала обращать внимание и на вечно простуженную, особенно в сезон дождей, леди Пеллас, и на пейзаж за окном, и на скачущих у окна кареты всадников. И не замечала никого довольно долго, пока снаружи не послышался странный, непривычный шум. Карета сильно дернулась и резко увеличила скорость.
Ривриен:
Честь сопровождать королевскую чету выпала двенадцати избранным дворянам. Мне очень нравилось число тринадцать, я испытывал к нему некую слабость, вот так и получилось, что вместе со мной вокруг королевской кареты скакало тринадцать всадников.
Даже когда я, забывшись, вырывался вперед, меня тут же нагоняли трое дворян, чтобы ненавязчиво окружить и прикрыть спереди и по бокам. Мда, повеселиться сегодня точно не получится… Да и я не глупый молодой мальчишка, стремящийся к бесполезному риску лишь ради того, чтобы покрасоваться и показать свою храбрость. Прекрасно понимаю, что это не королевская охота в заповеднике, где каждый пень проверен на лояльность Моему Величеству. Жажда приключений и подвигов еще не прошла, но стала гораздо меньше свербеть, теперь у меня столько ответственности, что глупо было бы погибнуть на пути из дворца во дворец… да еще и на глазах собственной жены.
Подскакав к карете, я заглянул в окно и тут же приотстал, чтобы Айриш, сидящая по ходу движения, меня не увидела. И приложил палец к губам, давая понять уставившейся на меня графине, что надо сделать лицо попроще и вообще не выдавать короля, которому просто приспичило проверить, как чувствует себя его жена. Имею право, в конце концов!
Часа через два спокойного размеренного передвижения по лесу я понял, что еще немного, и просто засну в седле. Чтобы не было так скучно, я вступил в легкую пикировку с маркизом Вук, потом подколол графа Майгерского. Бесполезно: у него чувство юмора отсутствовало полностью, хотя этот недостаток компенсировала тяжелая тигриная лапа, верная короне. Пока я обдумывал, имеет ли смысл поболтать с бароном Минийским или лучше «не будить медведя в его берлоге», до графа дошла моя шутка, и теперь он старательно обдумывал, как правильнее отреагировать – возмутиться или рассмеяться. Мне даже стало жаль беднягу…