Страница 88 из 97
С другой стороны, Герда уже изрядно утомил насыщенный событиями длинный день, и даже запала злости хватило ненадолго. Видимо, поэтому схватка вышла стремительно короткой.
Уже через пару минут Кот, припертый к стволу потрепанной новогодней ёлки, жалобно скулил и дергался, безуспешно пытаясь освободить горло от захвата холодных пальцев.
— Почему ты сразу не сказал, что тебя зацепили? Я бы нашел средство тебя вылечить, — потребовал ответа Ольгерд.
— А я не хотел, чтобы ты меня лечил! — злобно просипел Кот.
— Почему? Неужели ты всерьез рассчитывал стать главой клана благодаря этому?
— Пошел ты на… вместе со своим кланом! — матерно огрызнулся оборотень.
— Почему, Василий? Разве кто-то из нас хоть раз упрекнул тебя в том, что ты полукровка? Разве я не относился к тебе как к брату? Почему ты злишься на меня?
— А разве я обязан тебя обожать?! Думаешь, если ты уродился чистокровным — за это тебя все любить обязаны? Я не буду! Я никогда не пил твоей паршивой крови! И ты меня не заставишь!
Герд улыбнулся. Чуть ослабил хватку, позволив ногам противника коснуться земли.
— А ведь ты прав, — произнес он мягко. — Ты полукровка, зря я старался этого не замечать. Ты никогда до конца не был одним из нас. Похож на нас, но лишь наполовину. Поэтому-то ты и заразился.
— Убьешь меня? Чистокровные обязаны избавляться от таких выродков, как я! — мрачно оскалился Кот.
Но оскал медленно сполз с его лица, побелевшими от страха глазами он уставился на потянувшегося к его шее Герда. Тот облизнул губы. Скользнул ладонью, взъерошив Коту волосы на затылке, заставив пригнуть голову. Сквозь ресницы бросил быстрый взгляд:
— Я давно должен был это сделать. Видимо, это судьба.
Кота пробрала дрожь:
— Нет! Не смей!
Он забился в смертельной панике. Но Герд навалился на него всем телом, придавив к стволу, обхватил за плечи.
Кот чувствовал, как вместе с кровью его тело будто покидает сама жизнь. Но ничего не мог с этим поделать. Внутри всё холодело от ужаса, от ожидания вечной черноты. И он был беспомощен перед этой подавляющей силой…
Герд морщился, но пил. Ему никогда не нравился вкус страха, а уж тем более с животным привкусом. Но что поделать — он обязан заботиться обо всех членах своего клана. Тем более о таких непутевых…
Выпив достаточно, Герд отер губы о рукав свитера. Заодно зубами подтянул рукав повыше, обнажив руку до локтя. Второй рукой он поддерживал дрожащего Кота, готового потерять сознание.
— Давно надо было тебя обратить, — повторил он, полоснув клыком себе по запястью. Подставил сочащийся порез к побелевшим губам непутевого родственника.
— Не буду! — слабо отпихнулся Кот. — Меня ты не заставишь поклоняться тебе! Не стану твоим рабом! У тебя не кровь, а отрава!
— Полегче! Мы же всё-таки с тобой с одного куста ягодки, — засмеялся Герд. — Пей и не выпендривайся. Всем нравится, и ты тоже привыкнешь.
Кот протестующее замычал, попытался отплевываться. Но Ольгерд бесцеремонно пользовался преимуществом силы. Кровь тяжелыми, обжигающими каплями скатывалась по языку в горло, и Кот умолк. Притих, прикрыв глаза. Несмело поднял руки, обхватил его локоть, прижал ко рту. Герд усмехнулся, ощутив жадный укус.
— Хватит с тебя, — решил он через минуту. Отнял руку, зажал ладонью наливающийся на белой коже засос.
— Отвратительный вкус! — упрямо заявил Кот, тяжело дыша, пряча заблестевший взгляд.
— У тебя не лучше, — фыркнул Герд.
Кивнув двоим ребятам, он передал им едва держащегося на ногах родственничка, приказал отвести в дом.
Следом в дом заторопились и все остальные. Увлеченные зрелищем зрители не сразу заметили крепчающий морозец, который теперь незачем стало терпеть, раз всё разрешилось.
Герд подошел к двоим оставшимся. Пока он был занят Котом, Юлий перенес Соню на скамейку. Девушка по-прежнему пребывала в сладком беспамятстве.
— Не замерзнет? — спросил Герд. Встал позади скамьи, облокотившись о кованую узорную спинку. Окинул девушку долгим взглядом.
— Не думаю. Кажется, ей наоборот нужно слегка охладиться, — откликнулся Юлий, поправив на ней свою куртку. — Полагаю, на свежем воздухе она скорее придет в себя.
И впрямь, щеки девушки пылали ярким румянцем. Грудь под наброшенной курткой волновалась глубоким, частым дыханьем. Герд протянул руку, осторожно, едва прикасаясь кончиками пальцев, очертил овал лица — кожа ее горела.