Страница 69 из 97
— Да-да! Ольгерд Оскальдович твой шеф, твой обожаемый хозяин. Ох, верно люди говорят: везет в деньгах — не везет в любви…
Соня многозначительно помахала опустевшей бутылкой, со вздохом сожаления поставила ее на кстати подвернувшийся пенек.
— Маленький, но уважаемый клан… — повторила она, задумчиво очищая мандарин, пока Юлий, согласно ее указующему жесту, откупоривал вторую бутылку. — Но по сути, клан-то ваш из одного Герда? А вы все у него — приемные, не родные.
— Мы его «кровные родственники», — хмыкнул Юлий, сделав ударение на слове «кровные».
— Да, да… Узы крови и «святое» причастие. Я поняла. — Соня ловко заткнула Юлию рот мандарином, забрала бутыль. — Но раз он «прирожденный», то где его родители? Он их загрыз, что ли? — Соня икнула.
— Они живы и здоровы, — с набитым ртом сказал Юлий. Прожевал, проглотил, чуть не подавился. Продолжил: — Прадед ушел на покой. Передал Герду бизнес и уехал в теплые страны. Там у него от смертной женщины родился Кот…
— Кота родил? — снова икнула Соня, не сразу поняв. — А-а… Ваську? И кем он Ольгерду приходится? Дядей? Племянником?
— Кот — бастард, полукровка. Это особый статус, совершенно не то же самое, что «обращенный» или тем более «прирожденный». В других кланах таких детей уничтожают. Но Герд принял Кота как равного. Остальные члены семьи: родители, прабабка и тетка Герда — все они залегли в спячку.
— На зиму? Как медведи? — хрюкнула Соня.
— Нет, на чуть более длительный срок. Они покоятся в фамильном склепе. Это в нижнем подвале усадьбы, под винным погребом.
— А чего это они? — Соню передернуло. Если бы она знала, что где-то внизу под землей спят-посапывают старики-вампиры, то нынче не смогла бы сидеть в погребе под замком так спокойно.
— Они устали от перемен, суеты и шума. Такое случается, если жизнь долгая. Они заснули где-то после семнадцатого года двадцатого века, расстроившись от происходящих тогда в стране перемен. И просили не будить до свадьбы — до той поры, пока Герд не решится завести себе официальную супругу, чтобы обзавестись законным наследником.
— Все родители одинаковые, — пропыхтела Соня. — Юль? А, Юль?..
— Мм?
— А разве вампиры едят мандарины?
— У всех разные особенности, — пожал он плечами, расправляясь с очередным фруктом. — У обращенных часто сохраняются старые привычки. Мы можем питаться сырым мясом, многие любят свежевыжатые соки. Но вообще в подобной еде нет необходимости. Это просто приятное разнообразие, дополнение к крови.
— А как же чеснок?
— Чеснок никто из нас не любит. Он не смертельно ядовит для нас, но расстройство желудка устроит даже одна крошечная долька.
— Юль? А, Юль?..
— Ну что еще?
— Я в кустики хочу…
— Хм. Мы же в лесу. Тут полно кустиков. Выбирай любой, какой нравится.
— Мне вон те нравятся, — Соня робко махнула рукой. И слегка покачнулась.
— Ну так иди.
— Я боюсь…
— Чего?
— А вдруг там оборотни? Сидят и меня ждут. Или вампиры. Ох, я так боюсь, что сейчас от страха описаюсь…
Юлий вздохнул. Пристроив девушку к стволу сосны, сходил и проверил.
— Нет там никого.
— Точно? Ты хорошо поискал? Пасиба… — застенчиво улыбнулась Соня. И нетвердым шагом отправилась за заросли.
В ожидании ее возвращения Юлий успел расправиться еще с парой мандаринов, усыпав растерзанной кожурой снег. И еще набрал и отправил с мобильника эсэмэску.
Вдруг тишину ночи прорезал вопль, вибрирующий на высоких истерических нотах. Юлий бросился к кустам:
— Что такое? На ежа села?
— Откуда тут ёж? Зимой-то? — захлопнув рот, укорила его за глупость Соня. По счастью, она уже справилась с одеждой и стояла перед деревом, глубокомысленно изучая какие-то свисающие с ветвей веревки.
— Что это такое? — строго спросила она, потрясая находкой. Находка забренчала карабинами, зазвенела стальными кольцами и непонятными креплениями.
— Откуда я знаю, — отмахнулся Юлий. — Идем отсюда.
— Нет, погоди! — заупрямилась Соня. — А вот это что?!
Она подбежала к другим кустикам. Смахнула с круглой ровной поверхности шапку снега — обнаружился батут, спрятанный среди зарослей. Вскочила на него, принялась подпрыгивать.