Страница 58 из 97
Жених сглотнул. Роман понимал, что он сам виноват, он сам согласился на это… Но будь он сейчас не столь опустошен — не смог бы сдержаться, бросился бы на Герда и попытался бы разорвать ему горло. И Ольгерд, кажется, тоже прекрасно понимал его чувства, глаза сверкнули под светлыми волосами с насмешливым превосходством. Ромео трясло, он сознавал, что Герд его просто дразнит… Но от этого видеть любимую в таком положении было не менее больно!
Жадно глотавшая воздух невеста не успела отдышаться. Ольгерд снова завладел ее дыханием. Он прокусил себе внутреннюю сторону нижней губы — и ее кровь смешалась с его. Терпкой и пряной, сладковато-горькой, одурманивающей, точно наркотик. Эту жидкость хотелось пить еще и еще, как вино, как сладкий кагор, не останавливаясь, не отрываясь. Первые глотки он заставил ее сделать насильно, но она быстро опьянела и потянулась сама. Она распознала в его крови примесь чего-то щемяще знакомого, успокаивающе близкого, родного… Вкус Ромео, вкус ее новой жизни.
– Э-э?!! Да что ты себе позволяешь?! — взвились мужики.
Но ребята их пока придерживали, не давая раньше времени ринуться в драку. Хотя сами же подливали масла в огонь:
— Целовать невесту в засос в присутствии жениха? Как некрасиво!
Нина не сопротивлялась, позволила развернуть себя вполоборота. Запрокинув голову и выгнув спину, она не желала разрывать поцелуй. И почти не почувствовала боли, когда в ее грудь вошел клинок кинжала. Холодная сталь остановилась в миллиметре от трепещущего, заходящегося сердца, чуть не коснулась его. Она лишь сдавленно вскрикнула и тяжело задышала.
Ромео был готов к подобному. Но всё равно не сдержался, с воплем сострадания кинулся к невесте. Но споткнулся, не устояв на неверных ногах, повис на плече приятеля, дрожа и глотая слезы.
Над толпой зрителей пронесся ропот ужаса и негодования. Девушки ахали и падали в обморок. Мужики ошеломленно хлопали глазами, в изумлении растеряв все слова, кроме матерных.
По продольной впадинке вдоль клинка бежала алая струйка. С крестовины рукояти крупные горячие капли срывались вниз — на хрустящий белый снег. В морозном воздухе от лужиц поднимался пар…
Ольгерд отпустил рукоять, поднес запачканную ладонь к лицу. Медленно, со вкусом слизнул алый подтек.
— Потерпишь немножко? — участливо спросил он, шепнув на ушко истекающей кровью девушке. Та ответила коротким судорожным выдохом. Ольгерд провел рукой по шелковому лифу: — Эх, жаль платье продырявили. Я же предупреждал, что лучше надеть с открытым животом. А вы с Ромео в фасон уперлись. Модники.
Герд поддерживал умирающую у него на руках девушку, терпеливо ожидая, пока вся кровь, капля за каплей — и вместе с кровью жизнь — не покинет ее содрогающееся тело…
_____________
Соня потерла виски. Нет, это не могло быть правдой. Наверняка ей всё это приснилось. С перепою чего только не привидится. Не мог Ольгерд такого сделать. Не мог он быть таким невозмутимым, убивая своей рукой невинную девушку.
Соню пробрала дрожь от вспомнившейся картины. Она зябко охватила себя за плечи. Погрузилась в раздумья, не обращая внимания на голоса за стеной.
— К сектантам мы попали, точно вам говорю! Девку зарезали, и нас прикончат ради своих инфантильных ритуалов.
— Инфернальных, умник.
— Не поднимай панику, угомонись. Никто никого не зарежет. До сих пор ведь не зарезали.
— Нашел оправдание! Не зарежут, потому что доить будут, как доноров. Меня вчера одна раскрасавица-пиявка весь вечер высасывала. Грудастая такая, прямо ух!
— А ты балдел, как дурак, и радовался.
— Будто ты сам не балдел?
Ах да, верно, теперь Соня вспомнила: от крови мужики ошалели, ринулись было в драку. Пьяные и злые. Соня, как это не удивительно, даже испугалась за Ольгерда. Но тот и бровью не повел. Смотрел на рвущихся помахать кулаками равнодушным взглядом ледяных глаз. А вот сейчас ее озноб прошиб — она тогда действительно залюбовалась убийцей?
Мужики в бешенстве сами не остановились бы перед убийством. Если бы им позволили. Ребята раззадоривали мужчин, но при этом удерживали, не давая раньше времени кинуться в рукопашную. А как довели ярость до белого каления меткими репликами — тогда отпустили. Пьяными коршунами те подлетели к невозмутимому красавчику… И шарахнулись назад, так как в последний момент шефа стеной закрыли дамы.
Прекрасных леди было не узнать! За миг они превратились в настоящих монстров. Откуда только взялись эти не влезающие в рот упыриные клыки? Дамы хором ощерились, растягивая напомаженные губы в жутких гримасах. Выставили вперед руки со скрюченными пальцами, на которых вдруг отросли звериные когти, каждый длиной сантиметров пять, не меньше. Глаза страшно выпучились, налились чернильной чернотой. У Сони челюсть отвисла — упырихи да и только! В вечерних платьях они смотрелись теперь просто… сногсшибательно.