Страница 225 из 250
Он не мог ей ответить. Как и не мог услышать. Увы. Дар предполагает одностороннюю связь.
Вэйн не спеша последовал к лестнице. Тиса не заметила, каким образом в его пальцах появилась лента. Васильковая, с серебристым краем. В глубокой задумчивости Демьян по привычке теребил видавшую виды шелковую полоску.
– Ты куда? – окликнул чтец главвэя.
– К Политову. Надо составить отчет.
***
К утру Тиса забылась сном. Но лучше бы не засыпала. Уже привычный сон, где она бежала за Демьяном сквозь белую метель, только еще сильнее вымотал душу.
В четвертый раз за утро заглянув к Поне, видящая нашла девочку за столом в кухне, уже знакомой по видению Наума.
Девочку кормила та самая молодая служанка Ася, что носила еду стражам.
– Кушай. С мамкой твоей все хорошо. Она скоро освободится и придет за тобой.
– Она без меня печалится, – вздохнула Поня.
– Давай, чтобы она еще пуще не волновалась, что ты плохо ела, съешь эту манную кашу. – Убедившись, что девочка заелозила ложкой в тарелке, служанка отошла к окну. Убрала за спину длинную косу цвета спелой ржи.
Солнце просачивалось сквозь кроны благородных каштанов и слепило глаза. На ветвях проклюнулись листья. Пахло утренним дождем, смолистостью раскрывшихся почек и жимолостью. От упоительно ароматного свежего ветерка Тиса еще сильнее ощутила горечь от своего безвыходного положения. Под окном послышались шаги, и в следующую минуту она увидела ненавистных вэйнов, идущих по мощеной дорожке разбитого парка. Мерзликин что-то говорил, жестикулируя. Ассиец же его не слушал. Повернув голову, чернокожий колдун безошибочно нашел ту, что наблюдала за ним. Так эти двое и смотрели друг на друга, пока на повороте дорожки кустарники-шары не закрыли собой идущих и не разорвали эту немую связь. Девушка вздохнула и тронула на шее бусы из цветных камушков.
***
На следующий день Тиса поняла, что Мерзликин знал, на что давил. Ради того, чтобы иметь хоть один шанс вернуть Поню, она сделает что угодно. В обмен на сведения, где находятся оборотни, она попробует уговорить не разлучать ее с ребенком. Если надо, будет стоять на коленях перед Фроловым. Вот только как быть с совестью? Ведь воров из-за нее убьют.
Подошел Клим, погладил по плечу. Не ощутив сопротивления, приобнял, провел ладонью по волосам. Тиса уткнулась лбом в мужское плечо, ощущая, как глаза жгут подступающие слезы. Ей сейчас так необходима поддержка. Учитель молчал, за это она была ему благодарна. И так слишком много бестолковых разговоров. До внутреннего опустошения и головной боли.
Прошло несколько долгих минут, прежде чем она решилась. Видящая взяла в руки перчатку и уселась поудобнее, прикрыла глаза.
И вот белесая дымка дара снова касается щиколоток. Нежно ластится и радуется новой возможности услужить хозяйке. «Хватит бродить вокруг да около. Сегодня мы с тобой обязаны найти оборотней», – мысленно посвятила она в свои надежды дар. Туман послушно засветился и выстлал радужную половицу, ведущую в расплывчатую даль. Тиса зашагала по щупу, представляя, как прыткий мужчина, один из тех, что нырнул в реку, уходя от погони, некогда носил эту черную перчатку. Кожаную, с прорехой на безымянном пальце. А сейчас он, должно быть, обращен в зверя, небольшого, но юркого. И где-то теперь прячется со своим подельником. Только где?
Тиса уже довольно далеко зашла, однако не позволила себе удивиться, когда мир вдруг накрыл колпаком из звуков, цветов и ароматов. Она стояла на задних лапах и выглядывала из вороха сопревших за зиму листьев на лощину и чернеющий вдали перелесок. Нос дернулся, улавливая запахи. Затем нырнула в дыру и побежала, нет, скорее заскользила по узкой норе в абсолютной тьме. Словно вода подземного источника. Через четверть часа бега лаз расширился и превратился в пещеру. Землянку освещала вэйновская свеча. У щербатой стены спал человек. Тиса отстранилась и увидела, как хорек, в котором только что пребывало ее сознание, запрыгнул на спящего и злобно запищал и зафыркал, грозя куснуть лежащего за ухо. А когда мужчина шелохнулся, зверек спрыгнул наземь и моментально обратился. Эти двое были похожи друг на друга как братья. Узкие плечи, сухощавые, но жилистые тела, живые лица, богатые на мимику, и большие передние зубы. Сюртуки их – в прошлом, видимо, из дорогих и модных – сейчас подошли бы нищим на паперти. В пыли, измятые, воняющие сыростью.
– Я кому говорил тушить свечу, когда дрыхнешь! – прошипел владелец перчатки, с которым сознание Тисы попало в пещеру. – У нас и так их две осталось!
– Чего разоряешься, Фуха? Подумаешь, и в темноте видим, – зевнул второй и быстрыми движениями почесал шею.
– Тебе, может быть, и всю жизнь провести в этой помойке по душе, – фыркнул первый. – Что, опять мышей обожрался, крыса базарная?
– Отвянь, блохастый. Лучше скажи, что там на воле?
– Обложили, сволочи, – нервно отозвался Фуха и подобно брату заскреб себя под мышкой. – Рано еще. Подождем, пока каменные лепухи уйдут.
Вниманием оборотня завладел запыленный мешок, что служил недавно подушкой спящему брату. Ловким движением Фуха сел на землю и раскрыл его. Взору видящей предстала горка золотых украшений, но оборотень сунул руку глубже и вытащил из сего богатства еще более ценную вещь – рубиновую подкову. Даже при тусклом свете свечи она была великолепна. Красный, как старое вино, рубин приковывал к себе взгляды. Золотая вязь древней надписи тянулась по его мерцающим граням. Красота удивительная!