Выскочка

Наплакавшись вдоволь, Лера взяла сумку и вышла на свежий воздух. Ей обязательно надо сходить к маме. Возможно, это поможет ей найти выход. И встретиться с самой собой.

На кладбище было непривычно тихо. Послеполуденное солнце уже не палило, в траве начинали просыпаться цикады. Лере с трудом удалось найти местоположение захоронения. Добрела туда — и ужаснулась. Крест на могиле покосился, весь участок зарос сорняками. Фотография мамы, веселой и жизнерадостной, выцвела и поблекла.

Ноги почему-то никак не хотели ее слушаться. Внезапно закружилась голова. Стараясь справиться с нахлынувшими эмоциями, Лера вдохнула глубже. Отбросила сумку в сторону и, как сумасшедшая, накинулась на бурьян. Сорняки не сдавались, и очень скоро она выбилась из сил. Присела на землю и всхлипнула.

«Я ведь не сказала тебе самого главного… Не сказала, что люблю, несмотря ни на что… А теперь поздно. Тебя не вернуть, — шептала она. — Ты так сильно болела, а я не приехала. Наверное, на земле нет человека эгоистичнее твоей младшей дочери».

Ее плечи вздрагивали, горячие слезы лились сквозь грязные пальцы, и она неуклюже вытирала их о джинсы. Неважно, сколько в их семье было денег, неважно, как мама их зарабатывала. Мамы больше нет. И уже поздно что-либо говорить.

«Прости меня, мамочка. Прости…» — шептала Лера.

Потом она снова сражалась с сорняками и на этот раз вышла из битвы победителем. Унесла образовавшийся мусор, протерла фотографию и, как смогла, поправила крест.

Когда она выходила с кладбища, уже начинало смеркаться. На душе стало немного легче. Увольняться с работы расхотелось. Перекусив на скорую руку, Лера вновь села за проект. Кое-как набросала эскизы, что-то начало вырисовываться. Стало ясно: к полуночи проект будет готов, и она отошлет его Мирре. А утром на работе будь что будет.