Страница 16 из 21
Очередная пятница. Выходные. В мелодрамах это время семейных вечеров и совместных походов в кино или прогулок. Хорошее время, но с некоторых пор я стала ненавидеть его, потому что в такие дни чувствовала себя ещё более одиноко.
— Вот сиди теперь и жди его, тоже мне Хатико, блин!
Кажется, даже телефонная трубка вздрогнула от гневного вопля подруги. Это должно было встряхнуть и меня, но я продолжала хлюпать носом. Выдохнув, Лера продолжила уже тише.
— Аня, вот скажи мне, сколько можно? У тебя, что нервы бесконечные или, что? Ты ведь всё прекрасно понимаешь, так в чём же дело?
— Лер, ну что ему не хватает? Я ведь всё делаю для него, что не так-то?
На глазах слёзы, хорошо, что она меня не видит сейчас.
— Да всё так, просто он кобель. И это всё объясняет, — устало вздохнула подруга.
— А что делать мне?
Вернее, что не так со мной?
Столько раз уже задавалась этим вопросом, обнаруживая следы помады на рубашке или длинные волосы, мне не принадлежащие. Как же гадко и пошло.
— Включить гордость уже и начать воспитывать! — оживилась девушка. — Ты ведь сама понимаешь, что он обнаглел в конец. Хотя, едва ли его что-то заставит исправиться. А по-хорошему, послать его на хер. Или продолжать ждать его, как преданная собачонка!
— А вот не буду, — прокурорский тон подруги вызвал новый приступ истерики. Взбалмошная и гордая часть меня начала бунтовать. — Я вот возьму и пойду в бар или ночной клуб!
— Эй, погоди-ка, ты и в бар?
— Ну, да. А, что такого?
Реакция подруги была понятна, я никогда не была завсегдатай злачных мест. Не люблю я такое. Толкотня потных тел, пьяные люди, которые не всегда ведут себя адекватно, духота, темнота, долбящая музыка.
— Эм, погоди, — Лера, видимо, отвела трубку в сторону и обратилась уже не ко мне. — Паша!
На том конце завязался диалог, который я невольно подслушала.
— Совсем рехнулись? Какие бары, какие, на фиг, клубы? — разорялся мужчина.
— Паша, ну, что ты, как маленький? Твоей сестре, между прочим, нужна поддержка.
— Хороша поддержка! Надраться в лоскуты и чтоб всякие кобели слащавые кокосы подкатывали?! — Пашка не кричал, но по возмущенному тону всё было понятно. — Пусть приезжает к нам, и никаких шатаний! Я всё сказал!
Братец рявкнул и показательно хлопнул дверью, а Лера вернулась ко мне.
— Ты тут? — хихикнула девушка. — Думала стать твоей службой спасения, но Мавр против.
— Оно и понятно, — улыбнулась я. — Тебе хорошо, Пашка вон как тебя любит. Ладно, пойду я собираться.
— Ты серьёзно думаешь идти куда-то?
— А почему нет, Глебу, значит, можно, а мне что, нельзя? Да и какой-никакой выход из зоны комфорта, говорят, помогает.
— Олегу позвони, пусть компанию тебе составит, — советует Лера.
Опасается за меня, наверное, в их с Пашей глазах, я навсегда останусь ребенком.
Олег. Подумалось в самом деле набрать его, сделать это странное предложение. Посмеяться вместе над тем, что мы для такого уже стары и вообще.
Рука потянулась к телефону, не смотря на уверенность, что друг в этой авантюре участвовать откажется. Молодой папа, да и работа отнимает много времени.
— Алло, — он ответил сразу. Тишина на заднем плане настораживала.
— Привет.
И хотелось, как в детстве разревется, жалуясь на мальчишек, обидевших меня.
Хотелось, но что-то держало.
— Не занят? — глупости спрашиваю. Раз взял трубку, то не занят.
— Пока нет, я же так и не перезвонил вчера, извини.
— Случилось что-то?
— Нет, просто был занят. У тебя как дела? — Отстранённый тон говорит о его настроении лучше любых слов.
— Олег. Опять у Элины был?
Друг молчит, только тяжелый усталый вздох подтверждает, что я права.
— Зачем, вы ведь окончательно расстались?
— Она позвала, о дочке хотела поговорить.
Чувствую, как грудь начинает распирать от возмущения. Взрослые люди, разберутся. Он и сам не раз просил не лезть, но тяжело смотреть, как жестоко обходятся с близким человеком,
— Начала мне за алименты говорить, — продолжает Олег.
— Какие алименты? — вспыхиваю я.- Поля с тобой живёт, это ещё кто и кому должен алименты платить!
Трясёт от злости, даже Глеб во мне столько возмущения не вызывает.
— Вот именно, со мной. Тут знаешь, какое дело, она же не записана на меня. Ну, в свидетельстве. Угрожает, что заявление напишет, что ребенка у неё отобрал. Травить меня пытается, что есть у неё кто-то, на ревность выводит. А мне уже всё равно, достало. Только не пойму, зачем так? Зачем сперва отталкивает, а потом опять в любви объясняется?
Парень продолжает говорить, а я молчу, чтобы не сбить его с толку. Он так редко позволяет себе делиться тем, что тревожит. Даже представить страшно, как внутри у него всё кипит.
— И ведь говорил же, предлагал снова сойтись. Столько раз уже всё это проходили. И всё равно тяжело на сердце.
— Я понимаю, — понимаю, как хреново, когда первая любовь скатывается во что-то вот такое. Когда ты любил, а тебя ни во что не ставили. Просто развлекались. — Олеж, переболит. Должно переболеть.
— Знаю, Малая, — слышу усмешку, представляю, как должно быть он сейчас криво улыбается. — Я опять тебя гружу.
— Перестань, для чего ещё нужны друзья. Ты сильный, но даже сильным людям нужна поддержка.
— Спасибо тебе.
— Пожалуйста. Всегда.
— Всегда.
Слово это у нас уже как ритуал, как клятва.
— Ты как?
— Нормально, — ему и так сейчас нелегко, совесть не позволяет навешать поверх ещё и свои проблемы. Да и проблемы эти уже не кажутся чем-то неподъёмным. — Чего тишина такая у тебя?