Двенадцать звезд

Пару раз пройдясь вдоль ряда лошадей, мирно кормившихся из своих торб, он выбрал себе саврасую кобылу с черным ремнем по хребту, широкими ганашами и новыми, не сношенными подковами. Сняв с нее торбу, осмотрел ноздри и зубы и остался доволен: молодая, здоровая. Принес из-под соседнего навеса седло и уздечку поприличнее и только приготовился седлать, как услышал знакомое ржание: в конце коновязи стояла, навострив уши, серая с белой проточиной лошадь.

— Гватро! — радостно воскликнул Долгузагар.

Эльфийская кобыла подбежала к нему, но вместо того, чтобы поздороваться, вдруг цапнула зубами савраску за круп, отчего та, испуганно заржав, вырвала из рук у Долгузагара недоуздок и унеслась прочь на своих одетых в черные «чулки» ногах. Только после этого Гватро игриво прихватила друга-человека за ухо.

— Ты что такое вытворяешь, а, зимрамит? — ласково укорял кобылу Долгузагар, оглаживая ее по шее и по холке.

Только сейчас он заметил, что Гватро оседлана, а позади седла приторочены две набитые сумы. Он поднял взгляд и увидел в конце коновязи Гвайласа. И перевел дух.

— Я принес твои вещи, — эльф подошел к Долгузагару и протянул ему ящик-футляр с арфой. — Твоя рукопись и то, что мы вчера написали, там, внутри. И еще запас бумаги, перьев и чернил.

— Спасибо, — Долгузагар взял футляр, подержал его в руках и поставил под ноги. — Ты опять отдаешь мне Гватро?

Гвайлас кивнул.

— Но я не могу принять такой дар — насовсем, а не на время!

Эльф лукаво улыбнулся.

— Боюсь, мэллон, у тебя нет выхода: не думаю, что Гватро позволит тебе уехать отсюда на другой лошади, — и он значительно оглянулся на тучи серой пыли, которые подняла саврасая.

Они помолчали.

— Куда ты теперь? — спросил Гвайлас.

— Отсюда ближе всего до Мораннона, туда и поеду, на север. А ты куда собрался? — спросил Долгузагар, увидев на поясе у эльфа меч, а за спиной — лук и колчан.

— Я? — Гвайлас негромко свистнул, и из-за коновязи показался Мышастый с полными седельными сумами и темно-зеленым плащом в тороках и потрусил к собеседникам. — Я тоже на север.

— В дозор?

— Нет, — ответил эльф, затягивая подпругу на Мышастом. — Мой король отпустил меня: война окончена, скоро наше войско вернется в Лес.

Слово «Лес» было явно произнесено с большой буквы.

— Хорошо, что нам хоть сколько-то по пути, — осторожно сказал Долгузагар.

Гвайлас поднял на него взгляд.

— Сколько-то? Лет сто, я думаю.

— Что?!

— Я еду с тобой, мэллон нин. Ты забыл, что я обещал тебе? Я останусь с тобой до самого конца. Дети у меня уже взрослые, могут с век и без отца обойтись, — и эльф улыбнулся.

— Ты что, женат? — поразился сбитый с толку Долгузагар.

Улыбка Гвайласа сделалась еще шире.

— А как же! Ее зовут Айвори, глаза у нее словно пылающие угли, а волосы темные, как у Соловья Дориата!

Потом перестал улыбаться и добавил:

— Если бы я погиб, она бы ужасно рассердилась.

— Но как же тогда… ты вовсе не обязан ехать со мной! Я имел в виду совсем другое! — воскликнул Долгузагар.

Гвайлас склонил голову.

— А я именно это. До самого конца, пока живы ты или я.

— Я освобождаю тебя от этого слова, — хрипло произнес Долгузагар. — Я не могу… не хочу, чтобы ты из-за меня…

Он умолк.

— Ты не хочешь, чтобы я ехал с тобой? — спросил эльф.

— Нет, хочу, — сказал Долгузагар. — Очень. Но… ты же слышал все. Ты знаешь, что я за человек. У меня…

Он посмотрел на свои руки, а потом поднял взгляд на друга.

— Я убийца.

— Зато я лучше тебя сочиняю музыку, — спокойно произнес Гвайлас.

Долгузагар открыл рот, а потом, не найдя, что ответить, закрыл его. Эльф уже сидел в седле.

— В путь? — спросил он. — Я помню на северной дороге один колодец, до которого мы как раз успеем добраться до темноты.

Выехав из лабиринта палаток, времянок, навесов, шатров и составленных вместе телег, за рвы и валы, насыпанные из шлака и щебня, всадники дали свободу застоявшимся коням, так что те пошли галопом, вздымая клубы пыли. Скоро лагерь Последнего Союза исчез из виду. За спиной у путников долго маячил исполинский силуэт выморочной Темной Башни, но потом и он растворился в сумерках.

— Скажи, пожалуйста, — спросил Гвайлас, когда Гватро и Мышастый перешли на шаг, — а что значит адунайское слово, которым назвал тебя король — «изиндубэт»?

Долгузагар хмыкнул.

— Буквально «говорящий прямо». В общем, пророк.

— Понятно… — осторожно произнес эльф.

— Да, кстати, — сказал Долгузагар, — я тебя тогда тоже про одно слово спрошу. Ты случайно не знаешь, что значит «Амбар-мэтта»?

Гвайлас посмотрел на друга:

— Так на квэнья будет «Конец Мира». Ты это от дунэдайн слышал?

— Нет… в другом месте.

— В каком?

Долгузагар помолчал, глядя на темную полосу приближающихся гор.

— Года полтора назад меня тяжело ранили во время вылазки. Эльфийская стрела вошла глубоко в грудь, и я бы умер, если бы не мой друг Изар. Но пока я бредил, в жару мне привиделось, будто я очутился в странном месте. Оно походило на Дагорлад — какой эта равнина стала после великого пожара и великой битвы. Но казалось, что сражение только предстоит. Еще там были эльфы, совершенно незнакомые. В бреду я не удивился им, а лишь спросил: «Что это?». И они ответили: «Амбар-мэтта». Я взглянул в небо и увидел, что алмазы на ножнах Дайморда, Небесного Меченосца, стали алыми. Получается, это и в самом деле была Последняя Битва.