Двенадцать звезд

Откинув полог, морадан выглянул наружу. И сразу зажмурился от солнечного сияния: дым и пепел, испокон веков висевшие над Мордором словно накипь, сегодня почти рассеялась. Лишь несколько мглистых клочков гнал по небу свежий западный ветер.

Маг действительно находится в зеленолесском лагере на плоскогорье: палатка смотрела с обрыва на юго-восток и с высоты хорошо было видно и Барад-дур, и Ородруин. Вулкан притих, над его вершиной поднималась лишь тонкая струйка дыма, которую трепал и развеивал ветер. Азраиль взглянул на Темную Башню: до чего же странно видеть ее при солнечном свете! Но... Ему кажется, или обвалилось несколько верхних башенок? Маг облизнул внезапно пересохшие губы и перевел взгляд на ближайшие окрестности. И вздрогнул: в десяти шагах стоял эльф и целил в него из лука. Азраиль шарахнулся, а потом сообразил, что часовой, наверное, стоит так с того времени, как пленный показался из палатки. Поглядев налево, маг обнаружил там еще одного эльфа в том же положении. В солнечном свете его зеленые глаза смотрели враждебно и насторожено.

Вернувшись в палатку и улегшись, Азраиль принялся размышлять. Сбежать из эльфийского лагеря ему вряд ли удастся. Значит, вопрос в том, что собираются делать с ним лесные нимри. Казнят за убийство своих товарищей, как только к пленному вернется память? Отправят к Гиль-галаду или Элэндилю?

Но как могло получиться, что нимри не знают, где Долгузагар, которого маг увез на своей лошади? Как бы то ни было, комендант может обнаружиться в любой момент, причем живой. Следовательно, лгать опасно. Азраиль вспомнил проницательные глаза эльфийского лорда и поежился. Значит, надо тянуть время и делать вид, будто память к нему еще не вернулась. Но возвращается. Медленно-медленно... И пытаться как можно больше вызнать у целителя и у лорда.

Больше всего Азраиль напоминал себе мелкую зверушку, попавшую в западню: хорька, скажем. Надо вести себя тихо и притворяться, что смирился с неволей. И ни в коем случае не показывать зубы. Тем более что ядовитый клык у него вырвали.

Магу вспомнилась сказка времен его детства, про песчаную лису: иногда черная кухарка, толстуха Ксаву, рассказывала детям господ предания своего народа. Лиса легла на дорогу и притворилась мертвой. Рыбак шел с реки с полным мешком рыбы и решил взять лису с собой, чтобы снять шкуру, и тоже положил в мешок. Лиса прогрызла в мешке дыру, выкинула на дорогу рыбу, а потом выскочила сама. Азраиль усмехнулся: на добычу ему рассчитывать не приходится, хорошо бы самому живьем уйти.

Снаружи донесся шорох, и морадан на всякий случай закрыл глаза и начал дышать глубоко и медленно, словно спящий.

В палатку кто-то вошел. Судя по облаку травяного аромата — целитель, Батлин. Он неслышно приблизился к Азраилю, и на шею больного легли прохладные мягкие пальцы. Пульс проверяет. Пусть: маг умел управлять биением своего сердца. Ресницы у него тоже не дрожали.

Батлин бесшумно отошел к выходу.

— Как он? — Азраиль узнал голос эльфа в зеленом.

— Крепко спит. Но сегодня морадану лучше: он съел весь завтрак. Значит, сотрясение мозга проходит, — тоже вполголоса ответил целитель. — Он вам еще нужен, браннон Тиндол?

— Да. Его спутника так и не нашли. Я посылал в главный лагерь, но...

— Конечно, Верховному королю дунэдайн не до такой мелочи.

Да уж, если Элэндиль Высокий взял в плен или убил Повелителя…

— Вдобавок лорду Исильдуру пришлось взять на себя командование и эльфами Эриадора, — продолжал русоволосый эльф, — так что беглеца нам придется пока искать самим. Не понимаю, куда он мог деться.

Азраиль едва не задохнулся. Что-что, что такое? Верховный король у дунэдайн теперь Исильдур Бешеный? И он нынче командует и западными эльфами? Неужели Элэндиль и Гиль-галад... Маг вспомнил горящую серебром дорогу от Башни к Горе. Вот оно, значит, как.

Под закрытыми веками у Азраиля кружились огненные колеса, однако дышал он по-прежнему ровно и сердце не ускорило свой ход.

Помолчав, эльфийский лорд — как его, Тиндол? — заговорил снова:

— Послушай, Батлин, а ты не знаешь, как в таких случаях возвращаются воспоминания? Я все же не уверен, что у морадана и в самом деле беспамятство.

— Обычно первыми приходят воспоминания, не имеющие прямого касательства к самому пострадавшему: скажем, названия мест, какие-то известные имена и события... А память о самом себе, насколько я знаю, возвращается обрывками: к примеру, воспоминания детства или отдельные разрозненные картины... Мне остаться или уйти?

— Иди, у тебя много дел. Я потом расскажу, как морадан себя вел.

И тут в голове у Азраиля словно разорвалась завеса.

Целитель тихо удалился, а второй эльф так же тихо приблизился к постели больного и коснулся его плеча.

Маг просыпался не торопясь, как полагается крепко спящему человеку: сначала дрогнули веки, он пошевелился, что-то пробормотал... потом приоткрылись глаза, и он сонно уставился на незваного гостя. Помотал головой и сел в постели, боязливо поглядывая на эльфа.

Тот опустился на край кровати: теперь их глаза находились на одном уровне. И слишком близко, с неудовольствием отметил Азраиль. Как бы защищаясь от этого сурового взгляда, он притронулся к вискам кончиками пальцев.

— Как тебя зовут? — спросил эльф Тиндол на адунайском.

Морадан нахмурился и сжал виски ладонями.

— Н-не помню... Кажется... — он поднял взгляд на своего собеседника. — Воин, воитель?

— Воин? — эльф поднял брови. — Кому пришло в голову назвать тебя воином? — и он оглядел тощую фигуру человека, тонкие пальцы, узкие кисти, птичьи ключицы в просторном вороте рубахи.

Синде из Зеленолесья, пусть довольно крепкого сложения по меркам его народа, было далеко до нумэнорцев, однако даже он был шире в плечах, чем Азраиль.