Страница 138 из 139
Рожь еще не высохла после дождя. Все ноги мокрые, идем и все поочередно ругаемся. Селение обошли стороной, но далекий собачий лай заставил понервничать. Дальше шли почти на ощупь, небесная оранжевая паутинка немного подсвечивала, раздавая накопленные днем остатки солнечного света. Миновали лесок, затем еще поле, остановились в небольшом овражке, поросшем травой. Потому что дальше идти не могли, темень кромешная. Часы с тусклой фиолетовой подсветкой показывают час ночи...
Утром разбудили птицы. Пронзительный и беспокойный писк противно врезался в уши. Как оказалось, у них под овражком норки, прямо на отвесной части, под которой мы спрятались. Трава шумит, принимая моросящий дождик, облака темно–синие. В воздухе веет костром. Идти никуда не хочется, тело ломит. Сегодня я не дал маркизе обнимать меня ночью, нечего подлизываться.
– Вот с того места должен быть виден замок, – говорит маркиза, указывая на пригорок с один единственным засохшим деревом. Три длинные коряги все еще пытаются изобразить дуб.
Джой резво уходит вперед. До пригорка метров сто. Могли и вчера увидеть огни замка.
– Откуда ты знаешь дорогу? – бурчу.
Утром голова ясная, и я запоздало осознал, что перешел с маркизой на ты после того, как погеройствовал на мехаре. Это признак моего превосходства? Да и она не возражает, если не при рыцарях. Однако самим рыцарям постоянно замечания лепит за всякие мелочи.
– Летала по окрестностям, – огрызается Доминика.
– Почему ты идешь с нами, скажи правду, – допытываюсь я.
Маркиза прячет глаза. А значит, врет, а значит, не искренна она. Это в мире Рэи нормальное явление. Симона тому доказательство.
– Эрик, дойдем до замка, распрощаемся, – выдавливает она, глядя в сторону пригорка. В профиль ее ресницы кажутся особенно длинными.
Маленькая фигурка Джоя замерла на пригорке. Он долго смотрит вдаль. Затем возвращается, мне не нравится выражение его лица.
– Что?! – бросает Доминика.
– Что?! – подхватываю я.
– Не молчи Джой, – бурчит Клавдий.
– Сами посмотрите...
Мы мчимся к старому дубу. Еще не доходя, чувствую что–то... запах гари, копоти, пепла. Поднимаюсь на пригорок. Впереди, очень далеко открываются знакомые места. Поля и деревушку, дорожки, что ведут из замка в две стороны. Только вот самого замка нет, одни руины. Его словно разметали по камням и разровняли по территории. На километры все усыпано булыжниками от стен и укреплений. В этой разрухе что–то горит, что–то просто дымится. Вокруг не видно людей. Слишком далеко, чтобы разглядеть, но я знаю, что они разбежались, те, что были не в замке, еще сумели унести ноги.
Мое горло сдавливает ком. Удивление сменилось смятением, отчаянием и слабостью. Я оперся о старый дуб, чтобы не упасть. Горько и больно в груди. В голове мелькают лица детишек Мориса, его жены, тех двух близняшек из цитадели, толстой Милы, даже той проститутки, сестры кузнеца...
Это все я... я привел их сюда. Нажрался, как свинья и кричал всем в таверне Тилиса, что я баронет Лестерский, гощу у Кюри. Моя вина. Я всем приношу несчастье и горе, неприятности и неудачу, люди теряют близких из–за меня. Все потому что я проклят. Это все она, все из–за этой Мирэ. Она прокляла меня! С того самого момента, когда помог ей, вытащив из ямы, приношу только боль. Ненавижу...
– Это какие силы могли такое сотворить, – слышу голос Клавдия.
– Одного верховного мага хватит, – отвечает Доминика и вздыхает. – Веками стоял замок...
В голову врезается красочная фигура хозяйки – основательницы. Картина с ее изображением горит, краски плавятся, голубые слезы текут с глаз Гаянэ...
Спонтанный рывок тела. Хочу туда! Не вижу никого вокруг. Но меня останавливает чья–то рука.
– Они только и ждут... ждут, что ты прибежишь туда, – шепчет маркиза.
Ее хватка крепкая, впервые почувствовал в Доминике такое яростное напряжение и физическую силу. Меня трясет, нет сил держать в себе боль.
– Там Гаянэ!! – визжу, заливаясь слезами.
– Мертва она, – говорит ровным голосом маркиза. Это звучит цинично из ее уст. – Хранитель живет пока стоят хотя бы два древних камня друг на друге. Как видишь, все там разрушили до основания... ломали со знанием дела.
– Тише, рыцарь, – бормочет Клавдий, уводя меня с пригорка.
Реву во весь голос, мои ноги отрываются от земли, теперь вишу на здоровяке, скребу от злости его чешуйчатые доспехи. Руки саднят от ожогов, но мне плевать.
– Там Гаянэ! – реву во весь голос. Рыцарь ставит меня на ноги, смотрит строго, а я продолжаю. – Там!! Мой один!! Единственный!! Друг!! Вам этого не понять!!
– Она мертва! – рычит маркиза, сжимая кулачки. Ненавижу ее. Всех их ненавижу.
Бессильная ярость, как же погано.
Клавдий опускается передо мной на колено. Я замер в недоумении.
– Я барон эр Клавдий Девонский, безземельный рыцарь Ороса, – начинает грозно и торжественно он. – Обращаюсь к баронету эр Эрику Лестерскому. Вверяю вам свой меч и свою жизнь. Пред Великими и богами клянусь в верности вам, до последней капли крови защищать вашу честь и не срамить своими поступками. Всюду следовать за вами, быть вам соратником, ДРУГОМ и братом. И если нарушу эту клятву, пусть мои доблести будут забыты, имя покрыто позором, и позор мой станет известен всему рыцарству!
Стою и не понимаю, что происходит, перевариваю сказанное. Только сейчас опомнился, только после этих слов. Клавдий не поднимается, голова опущена, он чего–то ждет.
– Принимаете ли вы мою вассальную присягу лорд? – произносит с некой тревогой гигант.