Страница 42 из 90
– Я подумаю, – протянул король. – Ты всё одно виноват, что предатель не раскрыт. А пока распорядись, чтобы нам троим… нет, на четверых… Марко тоже нужен… Чтобы накрыли легкий завтрак. Ведь почти рассвело. Будем, как истинные мадьяры, завтракать на траве, запивать добрым вином мясо с дымком, петь и перебрасываться обглоданными костями.
Глава 12. Поберегись, дядюшка-предатель!
– Эй, Карлус! Ты почему стоишь? Что там еще? – сдвинул брови король Гейза.
– Да, вот, спросить хотел… Как быть с конем?
Оказалось, что одежду мнимого купца по закону забрал палач, прочее имущество отходит в казну, а вот коня великодушный немец предлагает киевскому послу, который, собственно, и разоблачил лазутчика.
– Не о чем тут говорить! – вскинулся Хотен. – Мои догадки не стоят доброго коня. Пусть он достанется тому, кому полагается по закону.
Задумчиво глядя в спину удаляющегося сенешалка, король вдруг спросил:
– А ты, посол, не хочешь ли сам допросить Миклоша-живодёра? Просто поговорить с ним, я ведь знаю, что ты не любишь пытать людей.
– Повинуюсь твоему королевскому желанию, – пожал плечами Хотен. – Только мне кажется, что твой мечник не предатель. Если ты не против, я хотел бы узнать, каким образом ты получишь весть от воеводы о том, что пора выехать к войску?
– Я скажу тебе всю правду. Мой человек, что околачивается возле Ласло, выпустит голубя с грамоткой, как только эти греки вместе с изменническим сбродом выступят в поход. Голубь вернется в свою голубятню в Буде. А оттуда до окопов под Кечкеметом и ста миль не будет, мы доскачем за пару дней. Мой же гонец к палатину – еще быстрее.
Хотен призадумался. Потом заговорил осторожно.
– Вот перехватили мы лазутчика. А что, если у него тоже был голубь из голубятни твоего врага? Хорошо бы тебе для верности перенести засаду в другое место.
– В другое место, говоришь? – вытаращился король. – Да там же, под Кечкеметом, всё подготовлено. Каждый лучник и каждый половецкий копейщик знает, что ему делать.
– А если супостат узнал о засаде? Тогда уже он придумает, как разгромить твое войско! – и сам того не хотел, но повысил Хотен голос. – У Ласло хватит советчиков, ведь с ним выступит, ты сам говорил, твой бывший главный воевода.
– Ладно, посол, не береди мою старую рану, – нахмурился король. – Скажи лучше, что ты в таком случае предлагаешь?
– Конечно, отступить от Кечка…, ну, от того города было бы проще, однако вид пустых, недавно покинутых воинами окопов может заставить противника насторожиться. Я думаю, надежнее продвинуться вперед вдоль дороги, до первого удобного для засады места. А чтобы не опоздать к бою тебе самому, поскорее возвратиться в Буду.
Король отвернулся к медленно сереющему, свинцовому Дунаю. Хотен даже и не заметил, когда это все небо затянуло облаками. И чего Гейза там высматривает? Едва ли обезглавленное тело лазутчика. Они отъехали от костра вверх по течению Дуная, а тело медленно поплыло по течению. Быть может, и доплывет, если нигде о корягу не зацепится, до владений греческого цезаря, однако в таком виде, голое и безголовое, никому ничего не поведает. Хотен не желал думать о том, что, если бы не его советы, этот человек, христианин, как никак, был бы еще жив. Стоило ли снова вылезать со своими советами? Вот есть у них свой мечник, как бы не назывался, пусть сам несет свою службу… Король вдруг повернулся к нему. Глаза его смеялись.
– Сдается мне, что я вовсе не военного советника просил у шурина моего великого князя Ростислава. Да ладно, откуда ты берешь, посол, такие толковые советы?
Хотен облегченно вздохнул и улыбнулся в ответ.
– Сам я в военном ремесле ничего не смыслю, однако был в нескольких походах рядом с великим полководцем, иным твоим шурином, незабвенным Изяславом Мстиславичем. А еще много я слышал в свое время о ратных хитростях от другого своего благодетеля, от бывшего митрополита Киевского отца Клима Смолятича.
– Так что ж твой митрополит сам киевское войско не водил?
– Куда ему! Святой отец разбирался только в написанном на коже. Когда пришлось мне однажды дать ему в руки меч, он мне самому чуть голову не снес.
– Вот как? Давай, посол, договоримся. Я тебе позволяю давать мне советы на войне, а сам буду поступать по собственному разумению. А сейчас поехали завтракать. Иначе от скачки натощак и уж, во всяком случае, от мудрых разговоров на голодный желудок я, добрый король Гейза, того и гляди рассвирепею.
Тут ноздрей обоих голодных мужей достиг аромат баранины, поджаренной на костре, король пустил свого красавца-жеребца вскачь, а Лакомка и сам понял, что от него требуется.
В глубине души побаивался Хотен, что завтракать придется на том самом месте, где запытали лазутчика, разве что лужу крови песком присыплют. Нет, слава богу, там расположились простые воины, а для князя, ближних людей его и посла устроили ложа из седел и попон повыше, на другом пригорке. Впрочем, и те, и другие, избавившись от доспехов, остались в весьма похожих грубых кафтанах, расцвеченных ржавчиной и в таких же или кожаных штанах, вот только сапогами различались.
Если у короля и его гостей главным блюдом служила безбожно наперченная и щедро посоленная жареная баранина в котле, то у простолюдинов – баран на вертеле, и несло оттуда горелым. Впрочем, чаны с вином, стоявшие и там, и там на равном расстоянии от пирующих, оказались одинаковыми, только черпаки, торчащие из них, различались: один серебряный, второй деревянный. Запах конского пота неотступно сопровождал завтрак, а снизу всё же попахивало кровью.