Запределье (ЛП)

— Возможно, вы еще не знаете Гэвина Куинна, — сказала я, представляя его, а затем указал на Кэмерона. — Это Кэмерон, один из друзей Гуннара.

Они обменялись приветствиями, и мы встали, чтобы Ландро могли подойти ближе к кровати. Стелла встала у кровати и заплакала, коснувшись руки Гуннара. Кантрелл подошел к ней, взяв ее за руку и положил вторую на поручень.

Снова подкатились слезы, и я посмотрела в потолок, моргая. «Сегодня больше никаких слез. Мы доставили Гуннара туда, куда нужно было, и я должна довериться ему и Лиззи, чтобы пережить эту ситуацию».

Лиам подошел ко мне сзади, положил руку мне на спину и прислонился головой. И только от этого контакта я уже почувствовала себя лучше. Потому что он был рядом.

Лиззи вошла в дверной проем, и мы отошли, чтобы пропустить ее.

— Вы родители? — спросила она и дала им время разглядеть ту, что заботилась об их сыне, и огонь, что двигался под ее кожей.

— Да, — ответил Кантрелл. — Я хирург. Был хирургом — я на пенсии.

Она бодро кивнула и оглянулась на всех нас.

— Превосходно. Я Лиззи. Я координировала операцию вашего сына. Давайте обсудим его лечение.

Мы оставили их разговаривать.

* * *

Лиззи вошла в комнату ожидания через несколько минут, прожевывая энергетический батончик.

— Они хотят с тобой поговорить, — сказала она, глядя на меня.

«Вот дерьмо», — подумала я, хотя знала, что они захотят избавиться от стресса и страха, переложив ответственность на меня. Обвинить меня и Паранормальных во всех бедах, что постигли их семью.

Хотелось бы мне переадресовать их к Камаэлю.

— Хорошо, — ответила я и встала.

— Я могу пойти с тобой, — в голосе Лиама послышалась твердость с оттенками злости. Он не хотел, чтобы они обвиняли меня больше, чем я это уже делала сама. Но я покачала головой.

— Он мой друг. Я должна с этим справиться.

Он смотрел на меня мгновение, затем кивнул.

— Хорошо.

— Если нужно будет надрать задницу, — произнес Гэвин, не отрываясь от древнего экземпляра детского журнала «Яркие моменты», который он взял с полки у двери, — я буду здесь. Как раз скоро закончу читать статью.

* * *

Ландро сидели на стульях, которые они поставили рядом с кроватью. Когда я вошла, они встали.

— Клэр, — произнес Кантрелл, — мы хотели с тобой поговорить. Если у тебя есть минутка?

— Конечно, — ответила я, когда дверь за мной закрылась со щелчком, эхом отразившимся от стен.

— Не виделись несколько месяцев, — сказала Стелла.

— Да. Как ваша семья?

— Хорошо. Зак в Атланте, где мы пробыли несколько месяцев. Эмме сейчас в Нью-Йорке. После… того инцидента, ей нужен был новый старт.

Инцидентом была атака Духа, которая, казалось, в первую очередь настроила их против меня.

— И это то, о чем мы хотели с тобой поговорить, — произнес Кантрелл. Они посмотрели друг на друга, соединив руки. — Мы хотели извиниться.

Я уставилась на них, и мне потребовалась целая минута, прежде чем я смогла осмыслить то, что они сказали.

— Простите, что?

— Мне очень жаль, — сказал Кантрелл. — В последний раз, когда мы видели тебя и твоих друзей, мы были резки. Мы обвиняли вас всех в нападении на Эмме. Это было до того, как мы поняли, что ты Восприимчивая, но даже после того, как узнали… даже тогда мне потребовалось время, чтобы признать себя неправым. Больше, чем следовало бы, — добавил он. — Так что мне очень жаль.

— Вы прощены, — произнесла я, а он долго смотрел на меня.

— Так легко.

— В Зоне и так достаточно врагов. Больше не нужно. — Я положила руку поверх его, сжала. — И Гуннару сейчас не нужны наши ссоры.

Вторую руку он положил на мою и тоже сжал.

— Думаю, ты права.

* * *

Часы прошли в мешанине медсестер, гудков, приходящих и уходящих друзей, передававших свои наилучшие пожелания. И дождь становится все сильнее, а ветер громче. Мы отправили Таджи с Гэвином обратно в магазин, чтобы они могли немного поспать.

Священник Сдерживающих, единственный оставшийся священник в Новом Орлеане, насколько мне известно, молился вместе с семьей, произнося слова вслух и шепотом, прося даровать спасение, исцелить его, вернуть в мир.

Я чуть не задохнулась от рыданий, и мне пришлось выйти из комнаты, чтобы окончательно не сломаться. Я прошла через клинику, игнорируя всех, мимо кого проходила, пока не добралась до входной двери длинной веранды, окаймлявшей фасад здания.

Там стояли изношенные деревянные качели, с отслаивающейся белой краской, ржавыми цепями, как раз достаточно близко к стене, чтобы дождь не достал их.

Я села… и просто стала дышать. Вдох, выдох, пока беспокойство не утихло, пока мои руки не перестали дрожать. Пока я не перестала представлять себе жизнь без моего лучшего друга.

— С ним все будет в порядке, — пробормотала я, как будто одних слов было достаточно, чтобы вернуть ему здоровье. — С ним все будет хорошо.

Потому что я больше не могла терять.

Качели заколыхались, я открыла глаза и увидела рядом с собой Лиззи. Ее ноги были вытянуты, лодыжки скрещены, демонстрируя туфли на толстой подошве, которые вроде бы предпочитают медсестры, руки скрещены на груди. Ее глаза были закрыты, что позволило мне наблюдать за пламенем, танцевавшим под ее кожей, будто под музыку, которую я не слышала.

— Хорош смотреть, — сказала она, и я чуть не подпрыгнула. Она открыла один глаз и посмотрела на меня. — Едва сдерживаешься?

— Вроде того.

Она кивнула.

— У всех может случиться, независимо от того, работаешь ты здесь или нет. Иногда нужна хотя бы минута. — Кончиками пальцев ног она толкала качели назад, затем вперед и обратно. — Его покрасили.

— Что?

Она указала на крыльцо, которое было неестественного ярко-зеленого оттенка, которое я даже не заметила, когда вышла сюда.

— О. Да уж.

— Зеленый должен успокаивать. — Она снова толкнула качели, цепи скрипнули. — Хотя я не уверена, что это относится к этому конкретному оттенку. Во всяком случае, они покрасили его, потому что хотели, чтобы после происшествия с «Мемориалом» в клинике стало веселее. Она взглянула на меня. — Почувствовала себя лучше?

— Ни на грамм. Все мое настроение по поводу Нового Орлеана сейчас такое… — Я протянула руку большим пальцем вниз, что было международным символом неприязни.

Я не хотела жить в Элизиуме. Визит ясно показал это. Но за те сутки, что провела там, я была подавлена тем, что мы живем без электроэнергии, свежей еды, в жаре и грязи. Мы живем в месте, где все тяжело. А Аэрит поставила перед собой задачу усложнить нам жизнь.

Лиззи кивнула.

— Иногда мне интересно, почему я осталась здесь. Я имею в виду, на Острове Дьявола.

Я посмотрела на нее.

— Почему?

На мгновение она замолчала и почесала особенно яркую вспышку пламени на своем предплечье.

— Потому что я уже здесь. Потому что впереди еще много работы. Потому что не уверена, где мне еще быть после всего этого времени.

— Остров Дьявола, который ты знаешь, против дьявола, которого ты не знаешь?

Она нахмурилась.

— Ваш язык очень странный. Но я полагаю таковы его особенности. В Запределье тоже была война. Но я так понимаю, что теперь все кончено?

Она хотела подтверждения, хотя я не знала, чего именно.

— Мы не видели сражений. Все, что мы видели, было… ну, прекрасно. Я думаю, все там было ухоженным. До предела. Одежда. Похожесть. Все словно неживое. Нам это не понравилось.

— Нам?

— Всем, кто пошел. Включая Малахи.

Она кивнула и глубоко вздохнула, словно отпустила то, что держала в течение долгого времени.

— Думаю, это часть того, что происходит после сражений, после хаоса. Я имею в виду, Консульство изначально работало над тем, чтобы нас объединить. Но они зашли слишком далеко. И, очевидно, ничему не научились после восстания Суда.