Запределье (ЛП)

— Наша магия непоправимо повлияла на их мир, — сказал Малахи. — Магия отравляет их почву, воздействует на их тела. Некоторые, так называемые Восприимчивые, могут чувствовать и использовать магию нашего мира.

— Невозможно, — с улыбкой произнес Камаэль. — Человеческие тела не могут удерживать магию.

— Для достоверности, — произнес Малахи. — Я взял с собой Восприимчивых.

Постулаты осмотрели нас. Камаэль опустил чашу и сел прямо, чтобы разглядеть нас.

— У вас есть доказательства? — спросил он.

Малахи оглянулся на меня с очевидным вопросом в глазах.

Мысль о демонстрации магии перед ними заставила мои руки вспотеть, и я почти почувствовала волнение Лиама. Но я доверяла Малахи, даже если не до конца понимала игру, которую он вел. Он не задал бы этот невысказанный вопрос, если бы не думал, что это необходимо.

«Так что доказательства они получат».

В воздухе было слишком много магии, чтобы полностью раскрыться, и я потянулась к ней лишь слегка. Нити магии — зеленые, яркие и переливающиеся силой — были здесь настолько обильны, что мне хватило всего секунды.

Я протянула руку, краем глаза заметив охранников, и поднял чашу Камаэля в воздух, направив на нее палец.

Вокруг нас завздыхали, а когда я направила чашу к Малахи, он выхватил ее из воздуха и сделал большой глоток содержимого.

— Вино должно было достаться Клэр, — пробормотал Гэвин, и я оценила его поддержку и сочувствие.

— Доказательство, — сказал Малахи, хитро улыбнувшись мне.

Камаэль, впечатленный произошедшим, открывал и закрывал рот в попытке что-то сказать, реакции остальных Постулатов были схожи. Но в их глазах появилось и что-то новое. Что-то, что заменило самодовольную терпимость снисходительностью к Малахи и его выходке.

— Трюки для вечеринки не делают людей чем-то иным, — сказал Камаэль.

Малахи поднял руку, чтобы остановить меня, прежде чем я выскочила вперед, чтобы высказать Камаэлю все, что именно думаю о «трюках для вечеринки», которыми их магия наградила Восприимчивых.

— Магия требует баланса, — сказал Малахи. — Если они будут неосторожны, магия поглотит их, и они станут монстрами. Жалкая деградация. И вы тому причина.

— И это еще не все, — добавил он, прежде чем они вмешались. — Война снова пришла на Землю. Завеса была открыта, и Суд снова прошел сквозь нее, началось их правление террора против людей. Они во главе с Благими.

Уриэль выглядел удивленным.

— Здесь все было мирно.

Похоже, он не осознавал иронию этого утверждения — в Элизиуме было тихо, потому что забредшие в наш мир пытались убить нас.

— В первой войне была захвачена Аэрит, — сказал Малахи, игнорируя комментарий. — Благие прошли сквозь Завесу и освободили ее из тюрьмы, где ее держали. И теперь, как и в первую войну, они начали кампанию по уничтожению городов Землян. Они уничтожают дома, сжигают земли, убивают людей. Для какой цели, как я подозреваю, вы уже знаете, покорить земли Землян и оставить их для себя. И тем временем они планируют сделать землю непригодной для жизни людей.

— Значит, они могут вырастить мир по своему собственному образу? — спросил Камаэль.

Малахи кивнул.

— Люди узнали о Ловушке Дьявола, допрашивая пойманного члена Суда.

— Суд не знал об оружии, — сказал Уриэль, наклонившись вперед и положив руку на колено.

— Неверно, — категорически ответил Малахи. — Они знали об оружии, понимали, в чем заключался план. Эскиз был подготовлен для людей членом Суда. И этот набросок был точным. В конечном итоге, чтобы спасти свою землю, люди хотят построить Ловушку Дьявола, — сказал Малахи. — У них есть Камень Инклюзии.

Камаэль выгнул брови.

— Камень Инклюзии был украден у нас. Где он находится?

— В безопасном месте, — ответил Малахи, и его взгляд стал хитрым. — Хотите покинуть город, чтобы его вернуть?

Камаэль не выглядел воодушевлённым на этот счет.

— Ты отказываешься вернуть нам камень, а еще просишь забрать Абетил. Тогда вы должны понимать, что этому не бывать. Это часть нашей истории, нашей общей истории, и они слишком дороги, чтобы покидать это место.

— Я этого не понимаю, — ответил Малахи. — Это, в лучшем случае, реликвия. — Он посмотрел на каждого из Постулатов, смело встретив их взгляды. — Я подозреваю, что здесь нет никого, кто нуждался бы в напоминании о силе Абетила. Те, кто сомневался в вашем плане, вашем авторитете, уже покинули этот мир, не так ли? Они находятся на территории Землян, уничтожая все, что захотят.

— Разве у людей нет оружия, которое можно использовать против Суда? — спросил Уриэль, нахмурив бровь, будто в замешательстве. Как будто он очень хорошо понимал опасности магии.

— Суд силен, — все, что ответил Малахи.

Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что он не хочет признаваться в наших слабостях совету Консульства, и что доверяет им не больше, чем мы.

— У нас нет власти на территории Землян, — сказала Иа. — Как мы можем повлиять на их поведение там?

Она выглядела так, как будто по большей части верила в то, что говорит. Но было в ее взгляде нечто хитрое, что мне не понравилось. Нечто, говорившее, что они знают о наших неприятностях, и либо им все равно, либо они испытывают облегчение от того, что их проблемы мигрировали куда-то еще. Возможно, и то, и другое.

— Территории Землян нас не касаются, — произнесла Иа, — ровно так же, как наши заботы, не должны беспокоить Землян. Мы решили не сражаться, чтобы не иметь конфликта. Мы здесь достигли более высокой формы существования.

— Достигли ли? — спросил Лиам, не удосужившись скрыть свое отвращение.

— Достигли, — ответил Камаэль. — Мы едины. У нас нет преступлений, нет бедности, нет болезней. Наша магия излечила их. Что касается решений, которые влияют на сообщество, мы достигаем соглашения по выбранному курсу действий, прежде чем действовать, и мы разделяем выгоды в соответствии с рангом.

— А как насчет инакомыслия? — спросил Гэвин.

— Тут такого нет.

— Может быть, но не на деле, — произнес Гэвин. — Ведь вы не можете контролировать чьи-то мысли.

— Вы неправильно поняли, — сказал Камаэль, а его терпеливая улыбка имела снисходительное выражение. — Здесь нет инакомыслия; оно было уничтожено. Магия — это не просто сила. Это биологическая сила. Она создает нас, определяет нас. С помощью магии можно изменить даже разум и сердце.

— Ты говоришь о генетике? — спросил Гэвин. — О манипулировании тем, кто мы есть с помощью магии?

— Генетика — это… нечто элементарное, — ответил Камаэль. — Она игнорирует роль выбора, влияние сообщества.

— Сила принуждения? — спросил Малахи мрачным тоном.

— Вы видите где-то здесь принуждение? — спросил Камаэль, по его голосу стало понятно, что терпение его иссякло. — Наши двери и окна открыты, потому что нет плохой погоды, нет риска кражи. Единение — это наше достижение, великая победа эпохи борьбы и стремлений. И возвращаясь к вашему поиску, камень Абетил является символом борьбы. Идемте, — сказал он и повернулся налево, жестом приглашая нас следовать за ним.

В десяти метрах от нас, на гранитном постаменте, стоял Абетил. Колесо из пестрого камня шириной около трех сантиметров и глубиной около полутора. Края были неровными, но передняя часть была гладкой, за исключением резных фигур, которые, казалось, шли по спирали к центру. Он был установлен на двух держателях в форме тонкого золотого полумесяца, который возвышался из золотой подставки.

До нас было около трех метров, а я уже улавливала слабый пульс. Не сила, а ее отсутствие. Пустота, некая деформация и отток магии, которые, казалось, покрывали это место.

— Что это за символы? — спросил Гэвин.

— Заклинание, — ответил Уриэль. — Проще говоря, оно направляет силу объекта.

— А что это вообще за сила? — просила Рэйчел.

— Это сила принуждения, — ответил Уриэль. — Те, кто пришел раньше, были невежественны. Мы не обвиняем их в их действиях; они не знали всего. Магия приходила на эту землю медленно, со временем. Считалось, что те, кто получил дар первым, были заражены. Опасны. Смертоносны.