Страница 280 из 295
— Обходи слева! Окружай его!
— Господи, Вседержитель, Слово Отчее, по великому милосердию Твоему, никогда не покидай нас, рабов Твоих, не предавай нас мятежному змею и не оставь нас на волю сатаны...
— Малыш!
— Получай, аспид!
Удар! Левая рука, спасшая живот от копья, онемела.
Ярость взорвалась в груди как реторта алхимика, кровь превратилась в чистый огонь, даже ночь вокруг посветлела. Убью! Всех, всех, всех!
— Гггрррррр!!!
Пламя факелов смешалось с сиянием аур. Крики потеряли смысл и обернулись собачьим лаем. Гнев вскружил голову. Прыжок! Огненные мячи разлетаются как клубки шерсти. Шшшааррррсс! — свистит хвост, вспарывая толпу, в белесое небо летят брызги и лоскутья, двойной сине-белой молнией блещет холодное железо, окованное серебром, впиваясь под ребра.
Больно!
Теперь уже больно.
Мгновенный испуг — они убьют меня. Не позволят уйти. Их слишком много!
Дракон пятится, оглядываясь.
— А, паскудва, забоялся?! Руби, его, братья!
— Хромает, сука!
— Не надо! Не убивайте его! Малыш!
— Грррррррау!
Воткнувшееся под лапу копье волочится следом, мешаясь, разбалтывая рану. Не-ет, я так просто не сдамся! Порву! Сожру! Растопчу! Человечьи лица с разинутыми ртами снова заволакивает алый туман.
Дракон, уходим, Дракон! Дракон, ты слышишь? Фюльгья, тьма тебя дери, тетеря глухая! Пробивайся к воротам, к стене!
Но дракон не слышит. Дракон хочет убивать.
Проклятье! Эрайн стискивает рану на боку, пальцы липнут и скользят в крови. Он весь мокрый, у него даже с носа каплет. Дракон с рычанием вертит башкой — ожерелье огней раздается шире.
— Тяв-тяв-тяв!
Прямо перед ним подпрыгивает огненный мячик. Слишком близко.
Что-то знакомое.
Дракон смотрит, в памяти медленно ворочаются тяжелые камни. Тявканье раздражает, но...
— М-малыш! Это я, М-малыш! Это я, Ратер!
Острый укол ужаса, узнавание холодом обжигает сердце, звякают волосы, вставшие дыбом.
О, нет, мальчик, полувзрослый человечий щенок, только не ты!
Откуда ты здесь?
Он стоит перед Эрайном с пустыми руками, мокрое пугало в облепившей тело одежде, волосы приклеились ко лбу, по роже течет, глаза — как ямы с водой, в них мерцают отблески факелов.
У него губы дрожат.
— М-м-малыш… — почти шепотом. — Узнай ж-же. Узнай м-меня, Малыш...
— Ратери… — говорит Эрайн.
— Ску, ску, ску… — говорит Дракон.
Такой комок чувств, не разобрать, и смятение, и боль, и боязнь пошевелиться, чтобы — тьма меня побери! — не сломать это хрупкое, бесстрашное, бесценное...
Эрайн так и не придумал, что делать, а Дракон, звеня лезвиями, медленно и неловко лег у ног человека, словно пес.
— О-ххх… — выдохнула толпа.
Кукушонок шагнул между вытянутых лап. Бледное, пестрое от веснушек лицо, губы пляшут, пытаясь сложиться в улыбку. Как же ему страшно! Ему до обморока страшно, но он идет, подходит, совсем близко, вплотную. Эрайн, не выдержав его взгляда, опускает голову.
И ты еще называешь себя волшебником, Эрайн из Сумерек?
Стыдно смертному мальчишке в глаза смотреть.
Холодная, чуть вздрагивающая рука легла на плечо.
— Пассскудва! — кто-то в толпе высказался от всего сердца.
— Братие… да он же… как Карвелег Святой… гляньте, змей перед ним наземь лег!
— Господи помилуй, присмирело чудище!
Люди загомонили.
— Малыш, — шепотом позвал Ратер. — Глянь на меня.
Эрайн, моргая, поднял глаза.
— В тебе, Малыш, дырок понаделали, чуешь? Сейчас отведу тебя под крышу, куда нибудь в сарай. Ты только слушай меня, лады? А я попрошусь с тобой остаться, ни на шаг не отойду. Я ж сюда потому и пришел, чтоб с тобою быть.
Со мною?
Я так долго был один. Ведь никто со мной так и не остался — ни друзья, ни родичи, ни Геро Экель, ни Вран Чернокрылый… а учитель погиб, и Шелари тоже. Сам выкарабкивайся, Эрайн, расчитывай только на себя, маг обязан быть безжалостным. В первую очередь, к себе. Я и Лесс это в голову вбивал...
Лессандир?
Связующая нить дрогнула и отозвалась незримым присутствием. На том конце было глухо, но не пусто. Она жива, и даже, вроде, цела. Значит, сама справилась. Как и учили.
А я не смог. Справиться в одиночку.
— Господин мой, брат Хаскольд! — Ратер оглянулся на монахов. — Разреши с чудом рядышком остаться, он, видишь, спокойный, когда я поблизости.
— Парень, ну ты даешь! "Малыша" придумал! — один из монахов подхромал на костылях, Эрайн видел его вечером, в компании с колдуньей. — Как тебе удалось?
— Лаской и добрым словом, господин хороший. Я привычный, страхолюдин неразумных уговаривать. У нас с отцом работник был, собой великан и силищи немеряной, а ума — как у котенка. С рук у меня ел.