Золотая свирель

   Левкоя, наконец, получила повод удовлетворенно заявить "я же говорила!", но почему-то поводом не воспользовалась, а взялась отпаивать непутевую "внучку-белоручку" пустырником и валерианой. Ютер сдружился с бабкой и таскал ей какие-то зелья из запасов своего отца, а тебе приносил конфеты и поздние садовые цветы. Но ни цветы, ни конфеты тебя не интересовали. Сперва ты пыталась подбить парня на кражу "Верхель кувьэрто", но он, слава Богу, не согласился. Потом ты решила просто подсмотреть за обрядом и провести его самостоятельно. Для этого тебе надо было знать когда (первое или второе новолуние) и где (ты нашла в округе несколько мест, которые с большей или меньшей натяжкой можно было назвать "перекрестком семи хожалых троп") произойдет инициация. Ютер послушно следил за королевой и ее старшей дамой. И чуть ли не каждый день бегал ко тебе с доносами. Ты ждала, сходя с ума от волнения и страха — ведь у тебя оставался один-единственный шанс. Так продолжалось до одного прекрасного дня в самом конце августа, когда Ю, обливаясь потом, явился в Кустовый Кут и с порога доложил: "Охота выехала в Королевский лес. В замке говорят — большая охота. На несколько дней".

   Лесс, опять ты себя грызешь.

   Я поднялась с корточек, вытирая о подол мокрые руки.

   — Я не грызу, Эрайн. Я вспоминаю. У меня была затерта память, я потихоньку восстанавливаю ее.

   И попутно ковыряешься в ранах.

   — Застукал, пропасть, за неприличным занятием! А сам ты этого не делаешь?

   Отчетливый вздох.

   Стараюсь не делать. Но мне тоже есть что поковырять. Ладно. Скажи своим друзьям, чтобы забирали бродягу. Он сейчас спит.

   — Как он?

   Я подобрала миски-ложки и подошла к мерцающей во тьме фигуре. Слабый, но едкий запах защипал ноздри — так бы, наверное, пахла свернувшаяся от щелочи кровь. Тихонько тренькнули лезвия.

   Я подлатал его. Жара больше не будет, завтра он встанет. Кормите его получше.

   — Там твой ужин у огня. Уже остыл, но...

   Спасибо, я не пойду к костру. Незачем раздражать дракона. Ему одного меня достаточно.

   — Это из-за Мораг? — догадалась я. — Из-за ее сумеречной половины? Я принесу тебе ужин в лес, нам надо поговорить.

   Хорошо. Я пока искупаюсь.

   Огромное тело скользнуло мимо меня, зашуршала осока. Синяя вода на мгновение очертила тяжелую косматую голову, плечи, полускрытые гривой, раздвинувшие тростник руки, поднявшийся в предвкушении холода гребень. Затем — плеск, шелест, и тростник сомкнулся.

   Я вернулась к костру. Мораг в одиночестве валялась на ветках и швырялась шишками, стараясь попасть в раскрытую сумку, стоящую за костром.

   — Малыш велел забрать Пепла, — объявила я. — Говорит, что поправил его.

   — Ты сказала хвостатому про клетку?

   — Еще нет.

   — Так чего ты шляешься туда-сюда? Поди и скажи.

   Я свалила мытую посуду у костра.

   — Сейчас скажу. А ты перенеси Пепла в лагерь.

   — Каррахна! Делать мне нечего, только всяких оборванцев на руках таскать.

   Однако принцесса встала и потопала в темноту. Я вытряхнула из сумки шишки, собрала для Эрайна ужин и отправилась обратно к ручью.

   На полдороге услышала звон и дребезг — мантикор выбрался на берег и теперь отряхивался как собака.

   — Вот. Ешь, это все тебе.

   Хлеба принесла?

   — В сумке. — Я потопталась, потом села на песок: трава была сырая. — Эрайн, у меня неприятная новость. Те, кто на тебя охотится, приготовили отраву. Твой дракон жрет мясо с земли?

   Пауза. Малыш даже жевать перестал.

   Не знаю. Вполне может быть. Проклятье!

   — Мы заказали клетку, Эрайн. Для тебя и твоего дракона. Повезем вас в Амалеру в клетке. Вместе со свадебным поездом. Во-первых, подальше от псоглавцев и их отравы, во-вторых, среди гостей может быть тот самый колдун, о котором я рассказывала. Что скажешь?

   В цепи не полезу.

   — Не цепи, а клетка. Я буду рядом, Ратер тоже. Мы в любой момент сможем тебя выпустить. Пока ты не научился ладить с драконом, надо позаботиться, чтобы дракон тебя не погубил.

   Чужая усмешка искривила мне губы:

   Ладить? Ты смеешься?

   — Да, ладить. Я думаю, он — твоя фюльгья. Твой двойник.

   Это я без тебя знаю.

   — А! Тебя бесит, что он из Полночи?

   Бесит? Нет. Хорошего мало, но...

   — Бесит, бесит. Я же чувствую. Ты злобишься и отторгаешь его. Гонишь прочь. А он — твоя половина. Не обессудь — темная половина. Моя фюлюгья тоже темная.

   Ты — человек, Лесс. И твой демон не делит с тобой одно тело.

   — Иногда делит.

   Только до тех пор, пока ты ему это разрешаешь. Тело-то твое. И мир твой. Попробовала бы ты сунуться к нему в Полночь!

   — А если сунусь?

   Не вздумай. Можешь не вернуться. Попадешь во власть своего демона, в полную зависимость. Он тогда и оболочку твою смертную сможет прибрать. Будет тут творить чудеса по полному праву.

   — Страсти какие. Но ты ведь не в Полночи!

   Эта плоть принадлежит не только мне. Ты видишь, что он со мной сделал? Когти, волосы… я даже говорить не могу. Он поглощает меня, тупая скотина, он только жрать и умеет. Жрать и крушить. Фюльгья, проклятье. Ни у кого еще такой фюльгьи не было.