Страница 29 из 50
Он затряс головой и встал, отошел к окну, засунув руки в карманы:
- Не надо, мама.
- Сережа, я должна. Ты послушай. Пожалуйста.
Молча вернулся за стол.
- Двадцать лет назад...
- Я уже знаю.
- Что ты уже знаешь? - не поняла женщина.
- Я уже знаю, что этот тип мой отец.
- Откуда?
- Он приходил ко мне у институт и сам признался.
Майя сглотнула, прижав руку к горлу. Вмиг стало нечем дышать. Сын не смотрел в ее сторону, он был погружен в себя, прокручивая вновь чувства, который он испытывал в тот момент.
- Сережа...
Парень зло взъерошил волосы, потом взглянул матери в глаза и сказал:
- Я его послал. Не нужен он мне. Не. Нужен. Двадцать лет его не было, а теперь заявляется как ни в чем ни бывало.
- Сережа, ты много не знаешь.
- И не хочу знать.
- Я прошу тебя, все-таки послушай. После будешь делать выводы и судить.
Он оперся локтями о стол и опустил голову на скрещенные руки, выдохнул:
- Хорошо, я слушаю.
- Давай я начну с самого начала. Мы с Марченковым учились вместе в школе, а потом на мехмате в Университете. Дружили, он был мне как старший брат. Даже не так. Он меня считал, наверное, младшим братом, - Майя улыбнулась, - Муськой называл, мы были не разлей вода... Я тогда была такая мелкая, худущая, ни кожи, ни рожи, это потом я выросла и похорошела. Он даже и не подозревал, что я влюблена в него ни раньше, ни потом.
Она отхлебнула чай, развернула конфетку, повертела шоколадную пирамидку, так и не съела.
- В том, что он не любил меня, нет его вины, тут ничего не поделаешь. В общем, он женился на другой и после института уехал в Америку. А перед отъездом зашел попрощаться... И вот...
Женщина замолчала на пару минут, может быть, вспоминая те свои ощущения, которым в ее жизни не было ничего равного, а может быть, стараясь забыть.
- В этом столько же моей вины, Сережа, сколько и его. О тебе он ничего не знал. Я не сообщала. Не знаю, может быть, я была не права. Влад имел право знать, что у него есть ребенок. Но у него была другая семья и я не хотела...
Какое-то время оба не произносили ни слова. Сын нарушил молчание первым.
- Мама... Просто ты у меня ужасно гордая, и тобой ужасно горжусь, - Сережа потянулся и погладил мать по руке, - А виноват он в том, что заставляет тебя плакать, и если я еще раз увижу, что ты из-за него плачешь...
- Сережа, сынок, это касается только нас двоих. Ты еще молодой, знаешь, черное не всегда черное, а белое тоже не совсем белое. Если твой отец хочет наладить с тобой отношения, я не буду против...
- Отношения? Нет, мама.
- Не спеши, сынок, подумай хорошенько.
- О чем мне думать?
- Он может тебе многое дать.
- Что он может мне дать теперь? Мне от него ничего не нужно!
- Ты мог бы поехать в Америку...
- Ага! Всю жизнь мечтал! А тебя тут одну бросить. Не надо злить меня, мать!
- Сережа... - мать не выдержала и расплакалась.
Сын встал, обнял ее и стал утешать подсмеиваясь:
- Ага. Уехать. Тебя тут одну бросить. Размечталась. Ты от меня так легко не отделаешься.
- Сережа... - ее улыбка сквозь слезы была счастливой, до этого момента она в глубине души боялась.
- Так, прекращаем сырость разводить.
Плакать перестала, успокоилась, снова сели за стол. Взяла кота на руки, потом все-таки выдала:
- Сережа... не надо его ненавидеть...
- Пусть не лезет к нам, и никто его не будет ненавидеть, - сказал сын, и мать поняла, что разговор окончен.
Они разошлись по своим комнатам, и в кухню Майя снова зашла уже перед сном. Налила себе стакан воды, не включая света, выглянула в окно. Да так и замерла, не донесши стакан до рта. В пустом ночном сквере на скамейке сидел он, Владька Марченков.
***
Да он выпил, прилично выпил, потом пошел пройтись. И незаметно для себя опять оказался в сквере перед ее домом. Раз уж пришел, оставалось только присесть на скамейку и пялиться на ее окна. Владу хотелось подняться и сказать ей... Да, ей... Что это несправедливо... Черт бы ее побрал... Никто его не любит...
Мужик выпил лишнего, и теперь бормотал себе под нос какую-то одному ему понятную мешанину:
- Алька! Где тебя носит... Не хочет... Двадцать лет не вспоминал о ней! Заделал ей ребенка и свалил! Я не знал! Не знал! Я не знал... Я знал... Знал...
Он закрыл лицо руками, тяжело дыша и пытаясь успокоить что-то, странно болевшее внутри. Душу, наверное. Боль прорвалась сквозь пальцы тихим стоном.