Страница 38 из 226
В трюме горели три лампы, в остальных закончился керосин. Люди кутали детей в одеяла, жались друг к другу и молчали. Кто-то не выдержал, затянул заунывную песню. Иштара потянуло в сон. Но спать нельзя. Морской народ злопамятен.
Шотююн — младший брат прадеда — рассказывал, как ракшадские золотодобытчики взяли в плен несколько ориентов, затолкали их в штольню, а ночью рухнул свод. Когда из Ракшады пришёл корабль, на моряков напали соплеменники погибших. Шотююн стоял на носу фрегата и наблюдал; прозрачная вода позволяла много чего рассмотреть. Потуги пловцов вызывали усмешку. На корабле были капроновые сети, гарпуны, луки. При желании ориентов уничтожили бы в два счёта, но ракшады бьются с врагом на равных. А тут не было врага — горстка морского народа. Мстители воспользовались эффектом неожиданности, перевернули пару шлюпок и утащили на дно гребцов. Уверовав в свою непобедимость, закружили вокруг корабля.
Шло время, с берега кричали: объясняли, из-за чего началась эта морская баталия, расспрашивали о Ракшаде, интересовались, какие привезли им продукты. Шотююн наблюдал за ориентами и не понимал: что ещё им надо? Погибли пятеро их людей; они забрали жизни десятерых. Всё. В расчёте. Кровная месть должна быть соразмерна ущербу. А они отомстили с лихвой. Ожидание утомило, и Шотююн пообещал, что никогда не тронет тех, чей дом — море. Ориенты высунулись из воды и проорали: «Йола!»
Морской народ злопамятен. Спустя столько лет вновь напал на ракшадов. Двоих убили криком, а его, великого воина, взяли в плен.
— Рядом с тобой свободно? — прозвучал тягучий голос.
— Как видишь.
Малика села на ступеньку трапа:
— Не спится?
Иштар прожевал кусок вяленой рыбы, вытер пальцы о куртку:
— Не спится.
— Где мы сейчас, Иштар?
— В море.
— Где ветонский кряж?
— Где-то здесь.
Иштар навалился спиной на трап, скрестил на груди руки. Борясь со сном, разглядывал Малику. На голове платок. В нём она как старуха. Пальто — когда-то чёрное — похоже на половую тряпку. Из мятых штанин выпирают острые колени. У сапог сбиты носки. Губы потрескались. Глаза ввалились. Щёки втянулись. Невзгоды женщину не красят.
Малика прислонилась плечом к стенке:
— Куда мы плывём?
— Мы стоим на месте.
— Не обманывай меня, Иштар.
— Мы стоим на месте.
— На якоре?
Иштар рывком наклонился к Малике, прошептал в ухо:
— Как ты догадалась, что я гоню корабли в Ракшаду?
Малика нахмурилась:
— Догадалась.
— Давно?
— Какая разница? Сначала я думала, что ты потопишь шхуны.
Иштар хохотнул:
— Принять смерть рядом с женщиной — для воина несмываемый позор. А тут, посмотри, сколько их. На том свете ни за что не отмоюсь. Мне нельзя умирать с вами.
Малика потёрла дрожащей ладонью лоб:
— Не понимаю…
— Что тебе непонятно?
— Зачем ты рисковал? Прыгал со шхуны на шхуну. Зачем?
— Выбирал самую прочную.
Прижав кулак к губам, Малика уставилась на людей.
— Не надо им говорить, — попросил Иштар.
— Они всё равно узнают.
— Паника на корабле хуже пожара. Разгорится — не потушишь.
— Тебе конец, Иштар.
— Ну, кинут меня за борт. И что? Сейчас нос шхуны направлен на Ракшаду. Ваши люди не смогут её развернуть и пойти по ветру.
— Они справятся.
— Мы слишком далеко ушли. Я съел последнюю рыбу и выпил последнюю воду. Море будет штормить ещё десять дней. За это время все умрут.
— А ты?
— Ты ничего не знаешь о ракшадах. Если будешь меня слушаться — выживешь. — Иштар придвинулся к Малике вплотную. — Когда-нибудь пробовала человечину?
— Нет. А ты?
— Стариков и женщин выбросим. Ты же не хочешь испортить зубы? Две недели будем есть замороженных детей. У них мягкое, вкусное мясо.
Малика развернула плечи, подняла подбородок:
— А знаешь, что я думаю?
— Что?
— Думаю, что человек с таким взглядом не способен на мерзкие поступки.
— С каким таким взглядом?
Малика взяла его лицо в ладони.
Иштар отшатнулся:
— Женщина! Никогда так не делай!
— Я хотела рассказать, что вижу в твоих глазах.
— А так не видно?
— Тебе неприятно, когда я прикасаюсь?
— У меня давно не было женщины. Загорюсь как спичка. Не боишься?
— Не боюсь.