Страница 77 из 121
Зато Ирраш двигался абсолютно спокойно и размеренно, с равнодушием дровосека. Только мышцы на голой спине перекатывались.
– Может, тебе ещё скалку дать? – насмешливо поинтересовался шавер у блондина, без видимого труда уклоняясь от беспорядочных махов. И методично разделывая забор справа от красавчика. Видимо, с этой стороны ему было сподручнее добраться до ифовета. – Или сковородку? Мне кажется, с ними ты справишься лучше, чем с мечом.
– Прекратите! – крикнула Арха.
Естественно, её никто и не услышал, ни то что не послушал. Даже Ир не перестал гулко, как в бочку, лаять.
– А, может, слухи то не зря ходили, а, Шай? – Ирраш, кажется, решил добить блондина не только физически, но и морально. – Может, у тебя в штанах и правда нет ничего?
– Ирраш, заканчивай! – лениво посоветовал принц. – А то такими темпами он действительно без всего останется.
– Закончу, – пообещал шавер. – Вот он мне сейчас формулу подчинения озвучит – и я закончу.
Если до этого момента во дворе и находился кто-то, кому было смешно, то даже этот весельчак чувство юмора утратил мгновенно. Вконец съехавший с катушек демон потребовал ни много, ни мало, а признания себя сильнейшим. В древности побеждённый, после произнесения формулы, становился собственностью победителя. А с вещью можно сделать все, что угодно: продать, обменять, убить – никто слова не скажет.
Конечно, сейчас подобное не практиковалось. Но… Уж лучше бы Ирраш действительно попытался Шая оскопить. Гордость и честь у высших лордов гораздо более уязвимое место, чем пах.
Вот и красавчик преобразился мгновенно. Точнее, сначала притормозил, видимо своим ушам не поверив, и едва не пропустив клинок к собственной ключице, а потом преобразился. Арха такое лицо у блондина только один раз и видела – когда гвардейцы сопровождали Дана на разговор с матушкой. Лицо заострилось, глаза разгорелись синим. На пальцах, сжимающих рукоять клинка, появились черные, загнутые когти.
Да и мечом он стал орудовать гораздо ловчее и раза в три быстрее. Видимо, в полную силу. Но и Ирраш ускорился, оставаясь куда проворнее. И опытнее. А еже безжалостнее.
Арха только вцепилась в рукав Дана, боясь даже пискнуть. Адин ей как-то говорил, что поединок на право сильного может остановить только Тьма. Даже принц выпрямился, глянув на рогатого несколько растерянно.
А лорд Харрат так сжал челюсти, что у него под скулами желваки вздулись. Кажется, он на что-то решался, да решиться никак не мог.
– Данаш, пожалуйста… – прошептала ведунья.
Хаш-эд медленно, с силой, выдохнул сквозь сжатые зубы.
– Ад ми! – рыкнул он. – Аго!
На знание древнего Арха зачёт в университете сдать так и не успела. Но даже её скудных познаний для перевода хватило: «Ко мне! Назад!». И это были не просто слова – команды. Так же Дан дрессировал пса, когда ему приходила в голову блажь призвать щенка к порядку.
Ирраш вздрогнул. И даже не отступил – отскочил назад, неловко уведя замах в сторону. Клинок выписал в воздухе кривую, смахивающую на змею с перебитым хребтом, и едва не рубанув хозяина по ступне. Демон развернулся лицом к крыльцу и застыл, низко опустив голову. Черные пряди полностью занавесили физиономию.
А Шай, тяжело дыша, откинулся назад, совсем повалив забор, но не обращая на это ни малейшего внимания.
– Вад! – скомандовал хаш-эд.
«Уходи, свободен». Или: «прочь!». Все зависит от тона. Кажется, Дан в этот момент имел в виду второе.
Ирраш чуть приподнял голову, глянув на крыльцо исподлобья. Ведунья так и не смогла разобрать его выражения. Потом шавер вытянул перед собой меч, наклонив его в одну сторону, в другую, ловя солнечного зайчика. Широко размахнувшись, зашвырнул клинок в лопухи у покосившегося сарая.
И ушёл.
– Я твой должник, – пропыхтел Шай, даже не сделав попытки встать. – И Тьма мне в том свидетель!
– Долг принят, – мрачно отозвался Дан.
– Как же вы меня достали! – прорычала ведунья, одновременно сжимая и кулаки, и зубы. Хотела было треснуть в стену, но передумала. Зато от души топнула ногой. – Как же вы меня достали с этими вашими заморочками и долгами! Ненавижу! Всех!
В сердцах она треснула лорда Харрата в плечо – тот только покачнулся – и унеслась в дом, со всей силы дерябнув дверью. Внутри немедленно что-то грохнуло и рассыпалось со стеклянным звоном.
А Ллил, стоявшая в тени крыльца, только тихонько вздохнула. Ей хотелось проклясть тот день, когда крестьяне притащили раненного шавера. Очень хотелось. Но слепая этого делать не стала.