Страница 45 из 121
– Я прошу простить меня, что осмелилась побеспокоить вас… – начало вещать это олицетворение красоты шаверок.
– Для начала хотя бы представьтесь, – недружелюбно и совсем невежливо перебила её Арха. – И можно сразу переходить к делу. Не люблю я этих расшаркиваний.
– Меня зовут Рахша, – мило проигнорировав хамство, но многозначительно прикрыв глаза, будто все понимая, отозвалась шаверка. – Я вдова Ханшарра, одного из братьев господина Ирраша. И у меня к вам просьба. Уговорите совет старейшин снять с Шхара наказание.
Ведунья тряхнула головой, запутавшись в сплошных «ш», «х» и «р». Да ещё женщина звуки выговаривала так, что они выходили сдвоенными и даже строенными – сплошное пришепётывание, шипение и рычание. Впрочем, она вообще говорила странно. Будто хашранский ей не был родным.
– Я ошиблась, – покаялась ведунья. – Сразу к делу, видимо, не получится. Какое я могу иметь отношение к Шхару и его наказанию? И, вы уж простите, какое отношение вдова одного брата имеет к другому? Который, кстати, неизвестно… где.
«Неизвестно жив ли» она предпочла проглотить не жуя.
– Вы правы, – спокойно ответила шаверка. – К господину Шхару я не имею никакого отношения. Кроме того, что он моё солнце, луна и звёзды.
– Поэтично, – буркнула Арха, предусмотрительно понизив голос. – А он в курсе, что… – ведунья покрутила пальцем в воздухе, пытаясь подобрать подходящее слово. – Что он для вас свет в оконце?
Конечно, у лекарки получилось не так поэтично. Видимо, с романтикой напряжёнка наблюдалась не только у Дана. А, может, это рогатый её и заразил недостатком возвышенности?
– Нет, конечно, – не дрогнув и по-прежнему спокойно, отозвалась Рахша, – он о моём существовании вообще не подозревает. Да и я его видеть не должна. Но так сложилось. Госпожа Арруша после смерти моего супруга говорила с господином Иррашем, пыталась намекнуть, что я могу стать хорошей партией Шхару. Но наш господин посчитал, что я слишком стара. Да и приданое за меня уже получено, а второго не дадут.
– Скотина, – оценила решение ушастого ведунья. Подумала и добавила, разглядывая балдахин у себя над головой. – Тьма, почему у всех такие сложности-то?
– А любовь без сложностей называется обыденностью. В ней ничего интересного нет, – улыбнулась шаверка и умудрилась стать ещё краше, – Вам бы, например, было интересно читать книгу, в которой написано: «Они встретили друг друга, полюбили, жили долго и счастливо», а больше ничего?
Арха раздражённо дёрнула ухом и встала с кровати, отойдя к окну. Сегодняшний день явно был перенасыщен рассуждениями и философствованием на отвлечённые темы. И – да, это тоже нервировало.
– Всё это замечательно. Но я так и не поняла, при чём тут совет старейшин, наказание Шхара и я. Это упуская тот маленький момент, что его самого-то тут нет.
– Он скоро придёт, – не теряя ни грамма своего спокойствия, отозвалась Рахша. – Понимаете, Тьма наделила меня проклятьем видеть вещие сны. Мне приснилось, Шхар скоро придёт. И дело не только во мне и моих чувствах. Если не отменить наказание, умрёт тот, чью корону подпирают рога.
Арха резко развернулась и уставилась на безмятежную гостью с большим сомнением. Кажется, у этой красотки просто не все дома находились. Хотя, вполне возможно, кого-то имелся даже излишек. Например, тараканов.
***
Арха пялилась на свою гостью, а та отвечала взглядом, полным вселенского умиротворения. Пауза явно затягивалась. Но ведунья просто не в состоянии была ответить что-то осмысленное. Совет обратиться к лекарю и попить успокоительных травок казался неуместным.
– Нет, я не сумасшедшая, – заговорила, наконец, шаверка. – Не думала, что вы так отреагируете на вещие сны. Поверьте, это правда. И они уже не раз сбывались.
– Да я верю, – смутилась Арха. – Снами меня тоже не удивишь. Просто…
– Вас смутило моё заявление про рога и корону? – проявила ещё и чрезмерную прозорливость красавица. – Но я действительно так снила. Чётко я вижу только лица тех, кого знаю. А в этом случае были только рога, как у хаш-эда и между ними корона.
– Ладно, с коронами потом разберёмся, – отмахнулась ведунья. – Как я могу повлиять на совет старейшин? Я для них никто, а это какие-то ваши заморочки.
– Заморочки – это значит «правила»? – уточнила Рахша. – На старейшин вы никак не повлияете. Но можете поговорить со своим мужчиной, убедить его. А уже он потребует отменить наказание. Дело в том, что снять кару могут только они или сам господин Ирраш. Тем более что наказание Шхаром незаслуженно.
– Ну, знаете ли! – Арха в порыве чувств даже руками всплеснула. – Нет, мне, конечно, его жалко. Но про «незаслуженно» вы явно загнули.
– Я не знаю, чем он заслужил это. И по вашей реакции могу судить, что Шхар причинил зло лично вам. Но, поверьте, он такого наказания не заслуживает.
Вся невозмутимость шаверки куда-то подевалась. Она, стараясь быть убедительнее, даже вперёд подалась. А глаза у неё и вовсе сверкали, как у настоящей кошки.
– Ну, да. Он белый и пушистый. Просто в детстве часто болел, – фыркнула ведунья.
– Не дай никому такого детства. Когда тебя заставляют ненавидеть того, кого ты любишь и твой идол не убил тебя просто потому, что наследовать больше некому. Это - не жизнь, а кошмар. Причём ничем не заслуженный. Просто ты с этим родился. Просто у тебя другой жизни нет.