Страница 4 из 121
Его Высочество, в точности скопировав давешний лекарский вздох, устало привалился к стене сарая.
– И как тебе Дан терпит, а?
– Да никак не терпит! – огрызнулась Арха. – Сложно «терпеть» кого-то, если видишь его одну ночь в десять дней!
– Зато как романтично! «Они разглядывали друг друга ночь напролёт…» – писклявым и крайне неубедительным голосом передразнил кого-то кронпринц.
– Мимо! По ночам мы находим гораздо более интересные занятия, – злобясь всё больше, ответила ведунья.
И даже уже и не покраснела. Дурно на неё война влияла.
– Сама же сказала, что ты его видишь одну ночь из десяти, – попытался парировать остроумный Адаш.
– Я сказала, что я вижу его в одну ночь из десяти. «Видеть» и «смотреть» – вещи разные. На вас вон тоже все смотрят, но никто не видит.
– Знаешь, в кого ты превратилась? В склочную бабу, – покачал рогами принц. – А была такой миленькой лекаркой.
– А вы разве не знаете? Женщины обычно и превращаются в склочных стерв, если у них мужчин отбирают!
– В неудовлетворённых склочных стерв, ты имела в виду?
– Одно вытекает из другого.
– Пойду я, пожалуй, - прогудела Ю. – А то лай тут ваш слушать… Хуже собак. Гав-гав, гав-гав! Голова разболится…
– Меня тут, вообще, кто-нибудь уважает? – расстроено протянул Адаш, глядя вслед грахе.
– Нет, - отрезала вредная Арха и кивнула в сторону осторожно, придерживаясь стеночки, бредущей Ю. – Она тоже своего мужа видит крайне редко. Так что уважения тут вы точно не найдёте, Ваше высочество.
– Да мать вашу! – вызверился принц. – Это война, а не увеселительная прогулка!
– Серьёзно?
Ведунья подняла палец, призывая хаш-эда прислушаться. И, словно по заказу, тёплый ветерок, пахнущий сырой землёй, донёс до них нежное пиликанье скрипок. В главной ставке накрывали столы, готовясь к обеду штабных.
Кронпринц досадливо сплюнул, едва не попав на полу собственного «тайного» плаща.
– Ладно, я тоже пойду…
– Ты мне больше не подружка, ты мне больше не дружок! Отдавай мои игрушки и не писай в мой горшок, – пробормотала Арха.
– Чего?
– Оставайтесь, говорю, – повысила ведунья голос. – Действительно, обедать пора.
– Ну, если ты так просишь… – усмешку хаш-эда можно было даже из-под плаща разглядеть.
– Умоляю просто! – заверила его лекарка, развернулась и пошагала к своему дому.
Благо шагать недалеко. Сразу за бывшим сеновалом, на вытоптанном до гладкости площади Империи пятачке, стояли лазаретные палатки. Но четыре из них в данный момент пустовали, как крыльями хлопая незакреплёнными краями тентов. И только в одной маялись страдальцы. Двое с дизентерией, один со сломанным в драке запястьем, да ещё бес, скатившийся во сне в костёр. И уверяющий, будто сделал он это «с устатку», а вовсе не по причине спёртой у магов браги.
А вот сразу за палатками и стояла изба, принадлежащая ведунье. Точнее, староста выделил дом для неё, Ю, Ируш и ещё трёх санитарок. Но Ю почти сразу перебралась на склад, поближе к медикаментам. Наглая девчонка предпочитала неотлучно находиться возле грахи. Одна из санитарок нашла свою большую любовь в солдатском лагере. А двух других лекарка в глаза не видела и подозревала, что они существуют исключительно в штабной отчётности. Поэтому изба и перешла в безраздельное пользование Архи.
Вообще-то, такие апартаменты ей и не нужны были. Но, всё же, мысль о том, что она владеет «собственным домом» душу грела.
Девушка приоткрыла калитку и тут же предусмотрительно придержала её плечом. Со стороны двора в хлипкий штакетник ботнули с такой силой, что жёрдочки жалобно затрещали, а Арху едва не унесло вместе с воротиной. Во дворе обиженно и разочаровано заскулили.
– Если ты на меня прыгнешь, я тебе хвост выдеру, – скулёж сменился настороженным тяжёлым дыханием. – И есть не дам! – мстительно добавила лекарка.
Во дворе затихло. Видимо, угроза подействовала.
Прислушавшись и злобно зыркнув на тихо посмеивающегося хаш-эда, Арха осторожно открыла калитку. Чёрная туша выскочила на улицу с проворством шаровой молнии. И примерно с такой же грацией. Правда, надо отдать ей должное, прыгать она не стала. Просто нежно положила пудовые лапы на плечи девушки, заставив её присесть, и, вывалив фиолетовый язык, умильно и жарко задышала в лицо вонью нечищеных зубов.
– Ир, фу! – недовольно скривилась Арха, пытаясь скинуть с себя собачьи лапы.
Но пёс, во-первых, не считал, что уже достаточно наобнимался с любимой хозяйкой. А, во-вторых, щенок пребывал в твёрдой уверенности: он кто угодно, но только не «фу».
– А Ирраш[4] до сих пор не в курсе, как ты собачку назвала? – ехидно поинтересовался Адаш.
– Не-а, – спихивая с себя неспихуюмую тушу, пропыхтела Арха. – Дан его Лордом зовёт, Адин – Псом, Шай – Сволочью.
– А он сам на что отзывается?
Принц потрепал монстра по могучей холке, за что немедленно был облизан. А, заодно, поплатился скинутым и повисшим на кончиках рогов капюшоном.
– А сам он отзывается на: «Есть иди!».
Щенок немедленно уселся мохнатой задницей в пыль, насторожил один треугольный огрызок уха, второй поставив горизонтально земле, и преданно уставился на ведунью.
– Ну, я же говорила, – развела руками лекарка.