Страница 2 из 121
Никто из демонов так и не признался в авторстве фразочки. Но, наверное, даже сам сочинитель горячо пожалел о содеянном. Поэтому девчонка наглела день ото дня всё больше, искренне считая и лазарет, и все Дубки своей исконной вотчиной. И с этим оставалось только смириться.
Выбравшись из бывшего общинного сеновала, а ныне служебной каптёрки[2] при госпитале, Арха осторожно усадила граху на лавку и сама пристроилась рядышком, опершись спиной о стену. Идея подышать свежим воздухом показалась заманчивой. В сеннике и вправду было душно, пахло сухой травой, камфорой, йодом и эфиром. И сколько ни драй полы, а травяная труха, превратившаяся в пыль, всё равно висела в воздухе.
– Тьма, когда же это кончится-то? – тоскливо протянула Ю, с ненавистью глядя на нежно зеленеющие берёзки.
– Да ведь совсем немножко осталось, – привычно успокоила великаншу лекарка.
Граха в ответ также привычно кивнула.
Ну а что тут другое скажешь? Беременность Ю переносила плохо. Наверное, не унаследуй детёныш от мамы гораздо больше, чем от папы, всё давно бы уже кончилось. И весьма печально. Когда Арха сообразила, что у великанши не обычные недомогания будущей мамочки, ей захотелось счастливых родителей лбами стукнуть. Чтобы в следующий раз подумали, прежде чем на размножение решиться. Ведь кровь любого демона для арифеда настоящий яд. А в животе у Ю, между прочим, наполовину арифед обитал.
Ошарашенный такой новостью Тхия, растерянно пролепетал, что у жён его брата, в смысле, его собственных жён, ничего подобного не было. А потом пошёл биться головой об стену. Ведунья его от стены оторвала и отправила в бывшие владения бывшего же лорда Сареш. Вернулся оттуда рыжий с маленьким Данашем и полным отсутствием информации. Грахи по этому поводу ничего умного сказать не сумели. Они, оказывается, о несовместимости папочки и мамочки тоже не задумывались. Само всё получалось.
У Ю само не получалось.
Пришлось экспериментировать на свой страх и риск. Зато Арха теперь заслуженно гордилась первым, наверное, в этом мире опытом по переливанию демону человеческой крови. Впрочем, как и по переливанию крови вообще кому бы то ни было. Перспективы такая практика открывала богатые.
Правда, во время эксперимента лекарка чуть подопытную не потеряла. Оказывалось, что не вся кровь ей и подходит. И для лечения годилась исключительно та, которая по выражению Тхия «пахла особенно вкусно». Причём только для него. Ю разделяла гастрономические предпочтения супруга, игнорируя пристрастия других арифедов. Проверяя данную теорию на практике, Арха своего «кролика» чуть вторично во Тьму не отправила.
Зато теперь при госпитале обитали три «тёлки» с подходящей кровью. И ведунья от них даже шарахаться перестала.
А закончиться всё должно буквально со дня на день. Правда, это всех не столько радовало, сколько пугало.
***
Сидеть на лавочке и впрямь было хорошо. Природа разбуянилась вовсю: пригревала пушистым солнышком, ублажала безумным птичьим гомоном, перекрывающим даже привычный гвалт ставки. Радовала яркой зеленью только что распустившихся листочков.
Причём и нагрянула-то весна неожиданно. Вчера ещё берёзы торчали хмурые и мокрые. А сегодня насквозь пронизанный светом березняк на пригорке за деревенскими домами пушился, как птенец. И грязь, тщательно взбитая обозными колёсами в густую без комков кашу, подсохла, покрылась корочкой. Правда, стоило кому-нибудь по ней проехать, и из-под этой корки брызгала прежняя жижа. Но брызгала она тоже по-весеннему задорно.
Флаги и значки на полосатых шатрах в ставке главнокомандующего развернулись гордо, воинственно рея на ветру, словно в бой готовясь. Хотя спешить вроде и не стоит. Весенняя кампания всё никак не начиналась. Впрочем, она как осенью завязла, так с тех пор с места не двинулась.
В полк господина Ханшара Великолепная Пятёрка прибыть так и не успела. Собственно, им, оказывается, и успевать-то некуда было. Этот самый полк, добираясь до осаждённого принцем Горкола, умудрился налететь на отборный спец-отряд арелимов[3] в сопровождении трёх рот ишимов. Куда направлялись светлые, так и осталось невыясненным. Но от полутора тысяч солдат едва половина осталась. А сам храбрый полковник предусмотрительно сдался в плен. Откуда теперь и слал Его высочеству Адашу слёзные письма с мольбами заплатить за него выкуп.
Письма, изложенные на надушенной бумаге с золотым обрезом, могли растрогать даже самое чёрствое сердце. Мучения и лишения господина Ханшара живописались с душераздирающими подробностями. Но продвижению военной кампании не помогали никак. Остатки полка кронпринц объединил с собственным, прикомандировав его к главной ставке. Но без возмещения потерь, а, желательно, ещё и пополнения, Горкола он взять не мог.
Правда, большинство генералов сомневалось, что он город и с подкреплением возьмёт.
Послания императору принц писал не менее регулярно, чем Ханшар ему самому. И наверняка подробности в них были не менее душераздирающими. Но и толку от писем выходило примерно столько же.
В результате жители Горкола, начавшие уже ощущать сложности осады на своей шкуре, всё чаще отбивали вялые атаки не с помощью кипящей смолы, а дерьма, заботливо разбавленного водой. Маги Тёмных расслабленно пуляли по неприступным башням огненными мячиками, делая ставки, кто вышибет во-он тот кирпичик с третьего по счету зубца. Солдаты при первой возможности расползались по землянкам, где большую часть суток дрыхли, как впавшие в зимнюю спячку сурки. Генералы многозначительно молчали. Адаш психовал и матерился.
В подытоге всё оказались довольными. Не считая, конечно, горколцев и принца. Но их в расчёт принимать и не стоило. Потому что количество осчастливленных явно преобладало перед несчастными. Соответственно, среднеарифметическое число присутствующих на берегах сонной Ячменки на жизнь не жаловалось.