Башни Анисана

– Я не понимаю, как это случилось. Я никогда такого не умел, – растерянно проговорил Гиб Аянфаль, – И не знал, что сумею.

– Иногда пыль знает о своём носителе больше, чем он сам, – прозвучал спокойный ответ, – Вы полностью восстановились. В течение нескольких дней вам только необходимо будет питаться обильнее, чем обычно. И кроме того, постарайтесь всегда оставаться в таком же ровном состоянии, в каком находитесь сейчас. Я вижу, что вы обладаете очень неспокойным характером, с которым опасно заигрывать. Если ваши мысли примут неверное направление, то вы рискуете потерять контроль над собой. Последствия этого могут быть не самыми приятными. Если вы почувствуете, что такое всё же произошло, то не стоит медлить с обращением к белым сёстрам. Мы стараемся исцелить сознания и тела прежде, чем они исказятся настолько, что перед их владельцем откроется путь в Низ. Жизнь нашей Звезды должна быть для вас примером. Она не терпит необоснованного буйства.

Иша замолкла, заканчивая втирать пуру. Почувствовав себя свободным, Гиб Аянфаль тут же обернулся к ней:

– Прошу вас, скажите мне, где Хиба! – с мольбой в голосе воскликнул он, – я не успокоюсь, если не буду знать этого!

Иша стряхнула в чашу остатки пуры со своих пальцев, после чего подняла взгляд на строителя.

– Хицаби, так же известный как Багровый Ветер, на исправлении Ци. Решением собора он был передан нэнам за вторые врата.

– Но ведь я просил их! – воскликнул Гиб Аянфаль, – я говорил стражам, что это не его вина! Он не причинил бы мне вреда, я знаю!

– Возможно. Но, насколько мне известно, во время суда он сам согласился с тем, что исправление ему нужно. Поводом к такой мере служит ведь не единичный проступок, Гиб Аянфаль. Ваш с ним конфликт был всего лишь последней каплей, показавшей, что Хицаби не может справиться с собой самостоятельно.

Асай должен следить за своими мыслями, помня, что через них он связан с безбрежными волнами. И чем большую ответственность он несёт, тем более внимательным к самому себе он должен быть. Ваш друг помимо того, что уже было на него возложено, взвалил на себя ещё один огромнейший пласт обязанностей. С теми намерениями и чувствами, какие обуревают его в настоящий момент, ему такого груза не вынести. Хорошо, что он в конце концов сам это понял. Ваше поведение, каким бы оно ни было, не должно было его провоцировать.

– И что нэны с ним сделают? – спросил Гиб Аянфаль.

– Я не могу вам сказать, – ответила мать Иша, и в её голосе прозвучала строгость, – Белые матери не спускаются в Низ, и не целят тех, кто там находится. Мы ведём жизненные пути в на поверхности и в небесах, в то время как глубинные нэны исповедуют законы, под действие которых вам лучше не попадать. Асайям следует ценить ту свободу, которую они получают в дар, приходя в жизнь под лучами Онсарры. К ней всегда стремился и ваш друг.

– Я знаю, – ответил Гиб Аянфаль, – Он хотел, чтобы Бэли жил наверху. Матриарх Иша! Но сам он ведь вернётся наверх? Он не останется в недрах?

– Так как Хицаби дал вам некоторые знания о приведении в жизнь, то я открою вам некоторые детали, – ответила Иша, – Хицаби – очень сильный асай. Ему удалось преодолеть мощную тонковолновую связь, под которую попадают все, кого привели в жизнь нэны. Действовать, строя пути жизни наперекор ей, способен не каждый. Потому он сможет вернуться на поверхность, чтобы продолжить жить тут так, как прежде, если у него будет такое желание.

– Это хорошо. Но вы хотите сказать, что матерью Хибы была нэна? – спросил Гиб Аянфаль, – она сотворила его, а потом принесла наверх?

– Да. Такое бывает и довольно часто. Верхние нэны, живущие над пылевым океаном, творят асайев с рабочими точками, приспособленными для жизни на поверхности и небесах, и потом отдают их белым сёстрам для пробуждения. Так поступила когда-то и мать Хицаби. А теперь подождите немного, я принесу вам одежду.

После этого мать Иша отошла, оставляя Гиб Аянфаля одного. Строитель оглянулся ей вслед, но никого не увидел – матриарх точно исчезла. Отчего-то этот стиль внезапного появления и такого же неслышного ухода напомнил ему консула Гейст.

У Гиб Аянфаля тут же промелькнула мысль никого не ждать и убежать, раздобыв одежду где-нибудь в другом месте. Однако безрассудный порыв погас так внезапно, будто кто-то легонько смахнул его прочь. Ожидая возвращения матриарха Иши, Гиб Аянфаль присел на край купальни, рассматривая своё блёклое отражение в пурном растворе.

Скорей бы Хиба вернулся после этого исправления! На полях успокоения, где Гиб Аянфалю довелось побывать, асайи спят в течение разного срока. Кто-то всего несколько дней, а другие покидают поля лишь спустя десятки оборотов. Хибе же придётся спуститься глубже, где разверзлись неизвестные глубинные пропасти, и куда нэна Шамсэ унесла тело несчастного Бэли. Но, может быть, там всё протекает быстрее? Если бы!

Раздумывая над судьбой друга, Гиб Аянфаль ощутил, что не может с нею смириться. Его жгло гневно-нетерпеливое желание всё объяснить Хибе. Спокойно ещё раз рассказать ему о встрече с матерью Линанной и о том, как на него наложили печать молчания, которую в Низу сняла нэна Шамсэ. Хиба должен будет понять! А если у него ещё останется гнев, то пусть срывает его на строителе. Гиб Аянфаль теперь никуда не убежит и не станет бояться. Перенесённая во время невольного скачка боль точно надломила в нём асайскую осторожность, которая всегда оберегала от опасных для пурного тела ситуаций.

В это время вернулась Иша, и Гиб Аянфаль поспешно прервал свои размышления, справедливо полагая, что для матриарха они не будут тайной.

– Вот одежда, Гиб Аянфаль, – проговорила мать и протянула ему аккуратную стопку.

Гиб Аянфаль взял её и с удивлением обнаружил, что ему даже не придётся возиться с одёжной материей, всячески трансформируя и приспосабливая под себя – матриарх принесла уже полностью готовый наряд точно под его рост. Строитель в один миг в него облачился и тут же почувствовал себя гораздо увереннее.

– Карточка родственности, – проговорила мать Иша, протягивая ему плоский синий кристаллик.

Гиб Аянфаль осторожно взял его.

– Как она к вам попала? – с удивлением спросил он.

– Вещи, имеющие владельца, должны быть возвращены.

Гиб Аянфаль сунул карточку за пояс и, видя, что мать Иша собирается уходить, поспешно окликнул её:

– Послушайте, я хочу ещё поговорить с вами! Ведь если вы – мать, то вам ведь тоже доводилось… приводить асайев в жизнь?

– Да, – спокойно ответила Иша, – это мой труд, такой же, как у других белых матерей.

– Но ведь и Хиба привёл в жизнь Бэли! Он говорил мне, что сотворил его от своей пыли и пуры! И после этого ему запрещали опекать своё дитя! Это две матроны – Линанна и Саника. Они заставили меня молчать, и из-за этого-то всё и случилось!

Гиб Аянфаль замолк и с ожиданием взглянул на мать Ишу. У него было ещё множество горьких слов, которые он мог бы высказать, защищая право Хибы на родственную связь, но он не мог произнести их, глядя в глубокие глаза Иши. Белая мать немного помедлила, а затем неспешно опустилась на пол, скрестив ноги. Гиб Аянфаль тоже сел, приняв это за приглашение к разговору.

– Откровенно говоря, я бы сначала посоветовала вам больше не вмешиваться в дела упомянутых вами матрон и Хицаби, – начала она, – их связывают семейные отношения, которые нельзя назвать простыми. Вы уже умудрились встать между ними, попытавшись помочь Хицаби в его попытке забрать Бэли, и отделались сравнительно легко. Сейчас же я расскажу то, что вам следует осмыслить, чтобы более не попадать в такие опасные ситуации. Ваш друг получил доступ к знаниям, которые называются неполным секретом жизни, и позволяют приводить в жизнь асайев. Знание любой части секрета налагает большую ответственность, а знание его полностью и умение творить налагают такую же ответственность, какая лежит на каждой белой матери. Вместе со способностью приводить в жизнь, творица получает огромную власть над жизнью и судьбами своих сотворённых. И она не должна злоупотреблять ей в ущерб асайской воле. Сотворённого нужно отпускать, чтобы он с первых дней мог воспользоваться свободой.