Башни Анисана

Гиб Аянфаль, стараясь сохранять спокойствие, спросил:

– Что интересует здесь присутствующих? Я не знаю, с чего начать.

– Например, с родственных связей, – произнёс со своего места мастер Караган, буравя его пристальным взором, – у вас же есть они?

– Да, – скупо ответил Гиб Аянфаль. Он не решался называть имена перед всеми, словно тем мог запятнать их. А потому, вынув из-за пояса тёмно-синий кристаллик, протянул его вперёд, держа на ладони:

– Вот карточка родственности.

Под пристальным взором мастера Карагана карточка сама собой поднялась в воздух.

– Мастер Альтас Хосс, ведущий Ае, сеятель Гиеджи и Эньши, пока ещё дитя пяти оборотов, – вслух объявил мастер стражей, после чего бросил молниеносный взгляд на сидящих в стороне родичей, – да, всё ясно. Неплохое семейство.

Карточка мягко опустилась обратно на ладонь Гиб Аянфаля, и он поспешно спрятал её на прежнее место, блокируя сознание от забеспокоившихся волн. Он чувствовал, что для патрициев его родство с абой Альтасом не стало новостью, но вот имя Эньши вызывало интерес.

– Патриции Онсарры, сохраняйте спокойствие! – вновь воззвал к собору Гэрер и беспокоившие Гиб Аянфаля щупы исчезли, – продолжайте, Гиб Аянфаль. Расскажите о том, как вы жили, начиная с самого пробуждения. Волны говорят, что вам довелось недавно приобщиться к знаниям о творицах. Вы можете начать с этого. Знакомы ли вы с той, кто привела вас в жизнь?

Этот вопрос показался Гиб Аянфалю странным в непривычной для него направленности. Прежде он без колебаний бы указал на Онсарру, как и большинство юных асайев. Но сейчас нужно было говорить по-новому.

– Я ничего не знаю о своей матери, – произнёс он, решая не скрывать правды хотя бы в первом вопросе, – я был пробуждён мастером Альтасом. Он же потом воспитывал меня, и стал моим учителем.

– Это он рассказал о творицах? – тут же поинтересовался мастер Караган.

– Нет. Мастер Альтас избегал таких разговоров, утверждая, что волны откроют мне это, когда я буду готов. Про твориц мне рассказал мой друг Хиба.

По залу пронёсся приглушённый шум – видно, многие вспомнили о недавнем суде, проходившем на этом же месте.

– Хорошо, – голос правителя вернул тишину, – рассказывайте далее, Гиб Аянфаль.

Строитель перевёл дух, тихонько вздыхая, и принялся рассказывать о своей жизни, начиная с самого начала. Патриции молча слушали о том, как он сперва обучался всему, следуя за абой Альтасом, как позднее стал его учеником и трудился, и что всё в его жизни было спокойно и гладко. Самому ему стало как-то неловко от этого повествования. Стебли зала Церто явно видели истории поистине драматичные и трагические, на фоне которых его собственная жизнь, столь ценная для него самого, казалась болезненно смешной. Глубинные патриции, даже Эйдэ, слушали, прикрыв глаза, и от того, Гиб Аянфалю казалось, что они спят, утомлённые монотонной речью. Верхние ряды асайев выглядели более оживлённо, но всё же не слишком активно, и только мастер Караган был весь внимание. Когда Гиб Аянфаль дошёл до того, как аба Альтас получил приглашение от консула Сэле, он задал второй вопрос:

– Насколько я понял, вы почти всё время проводили рядом с абой. Чему он учил вас кроме строительства? Какие убеждения прививал?

– Те же, что и Голос, – осторожно ответил Гиб Аянфаль, – а кроме них аба учил меня ценить и любить родичей.

Волны всколыхнулись, и над головой замолкшего Гиб Аянфаля заскользили незримые информационные потоки. Но он не рискнул вслушаться, и потому не узнал, что начали так активно обсуждать внешне молчаливые асайи.

– Хорошо, – кивнул мастер Караган, – продолжайте рассказывать. А именно нас интересует следующее – вскоре после начала труда в замке господина Сэле ваш аба исчез. Поведайте об этом. Как вы отреагировали на это событие?

Вопрос этот был близок к тому, что волновало Гиб Аянфаля, и потому он, ощутив порыв внутренней решимости, заговорил:

– Я чувствовал, что это случится! Мне было неспокойно всю ночь, а когда утром мы с Ае зашли к нему… Он исчез прямо у нас на глазах, почти так же, как консул, но мгновенно. Я ничего не успел сделать!

– А что бы вы думали предпринять? – тут же спросили его с верхних рядов.

– Не знаю. Наверное, тоже схватился бы за мастера Альтаса, чтобы удержать. Но я не смог этого. Мне только и осталось, что после отправиться на труд, стараясь не думать об увиденном. Эта информация не должна была попасть в волны слишком рано.

– Гэрер Гэнци, – раздался спокойный голос Ае, – это я попросил Гиб Аянфаля сохранять молчание волн, как управляющий глобальными мыслетоками. И прошу заметить, что он справился со своей задачей несмотря на то, что увиденное глубоко потрясло его!

– Да, этот поступок подобает истинному асайю, – под одобрительный шум молвил Гэрер, – в тот момент это было верным решением. Гиб Аянфаль, а исчезновения Росер и Лийта ранее как-то вас затронули? Вы прежде не упомянули о них, хотя Росер служила белой сестрой в вашей обители и, согласно волнам, была близким другом мастера Хосса.

– Конечно, затронули, – ответил Гиб Аянфаль, чувствуя, что теперь-то его речь вызывает куда больший интерес, – Росер и для меня была близким другом. Но, наверное, потому что она была первой, я совершенно не предполагал, что с ней может произойти подобное. Я видел её в утро того дня, но ничего не почувствовал. Также, я видел накануне исчезновения и Лийта. Мы с ним познакомились в обители Сэле, потом встречались несколько раз…

В памяти его явственно встало воспоминание – они с Лийтом стоят на стеблях Портального замка под темнеющим оранжевым небом, а под ногами волнуется тёмно-зелёное море сорной травы. Гиб Аянфаль ощутил, что не хочет сейчас раскрывать это, точно так же, как не хочет говорить о неясной потере памяти, до сих пор остающейся загадкой для него самого.

– Пожалуй, я сказал о Лийте всё, что готов был сказать, – произнёс он.

– Ваше право, – как ни в чём не бывало ответил мастер Караган, – но, если понадобится, мы вернёмся к этому вопросу подробнее. Вы уже довольно детально описали свою жизнь и потому давайте перейдём к вопросу, ответ на который патриции Онсарры желали бы услышать прежде всего. Расскажите об исчезновении консула Сэле.

– И здесь не упускайте ни одной подробности, какими бы они вам ни казались, – поддержал Карагана правитель, – зачем вы побежали за консулом?

Гиб Аянфаль, ощутив воодушевление от того, что у него наконец-то появился шанс оправдать себя, начал:

– Я хотел его защитить! Или предупредить, если быть точнее. Накануне вечером, когда она стояла ещё непробуждённой, я осматривал её. Эта башня – портал. Когда мы с мастером Хоссом пришли к консулу по его зову, он говорил, что мы должны построить нечто, что отвечало бы его «замыслу». О том, что он, собственно, подразумевал под этим «замыслом», мы так и не узнали. Но события сами так сложились, что мой мастер предложил ему проект башни, имеющей скрытый пространственный ход, увидеть который можно стало только тогда, когда мы её построили. И, наверное, само Провидение подсказало мне накануне, что это не просто так! Что-то должно случиться. В этот день я почувствовал внутри неё некое пространство, чёрную бездну, ведущую в неизвестность. Мне кажется, консул ей даже не сопротивлялся. Я хотел ему помочь, но он только выбросил меня прочь из пространственного потока! Знаю, мой ответ может показаться нелепым, но я не могу сказать ничего другого! Аба Альтас всегда учил меня, что Провидение может обращаться даже к строителям, и к нему нужно прислушиваться, чтобы оно ни говорило. Это голос самой госпожи Гаэ Онсарры!

– То есть, вы решились на столь рискованный шаг из-за предвестия? – уточнил Гэрер Гэнци, и, увидев ответный кивок Гиб Аянфаля, продолжил: – что ж, сия сила способна заставить асайя изменить самое взвешенное решение и оказаться правдой. Однако странно, что надвигающуюся беду почувствовали вы один. Не подумайте, что я полагаю представителей вашей рабочей точки бесчувственными, но всё же на площади в тот момент было множество асайев, для которых внимание к Провидению, голосу сверхсущества Гаэ, – долг.