Гроза над озером

— Ванда, ты думаешь, он выживет? — Гримница спросила со смесью сомнения и надежды.

— Посмотрим. — Уклончиво ответила та. — Если б должен был умереть, уже умер бы. А раз боги его зачем-то на земле держат…

Они вышли во двор, где люди Арне уже расположились на ночлег. Гримница с тревогой заметила, что на телеге под уцелевшим навесом Тэде и дед Соберад помогают устроиться сельчанам.

— Прямо, будто снова осаду держим, — зябко поежилась она.

— Так ведь, пан и велел к осаде готовиться. — Пояснил подвернувшийся под руку Ясько. — Только теперь мы сдаваться точно не будем! — Гордо задрал он нос, волоча в сторону крепостной стены какую-то лесину.

— А мы и в первый раз не сдавались… — Голос Гримницы сорвался, поэтому дальше она говорила совсем тихо. — Только у нас были и припасы, и подземный ход, и дядька Межамир сперва еще верил, что князь поможет… А потом — не успели.

— Ничего, в этот раз выстоим и без князя. — Арне с Тизом подошли незаметно. Точнее, это княжна, увлеченная своими мыслями, не обратила внимания на их приход. — Хотя, с припасом может быть тяжко.

— Ишь, забегали! — Раздался из-под другой злорадный телеги голос женщины, что недавно упрекала Гримицу. — Вот пришел бы князь, да с дружиною… Посмотрела б я на вас!

— Да насмотрелась я уже на дружину эту! — Гримница вспылила. — За два года — насмотрелась. Как горазды они языками да ложками воевать, вся древня на их прокорм работала. А только заксы появились, так лишь пыль под копытами коней поднялась.

— И где ж ты на них насмотреться успела? По какому праву на князя нашего поклеп возводишь, подстилка ты заксонская?!

Женщина попыталась встать. И только тогда стало понятно, почему она все время то сидела, то лежала. Одна нога у нее была сильно распухшая, почти не гнулась.

— Эй-эй! — Дед Радко уже спешил к склочнице, опережая нескольких солдат из тех, кто понимал по-вендски, и грозя ей сучковатой палкой. — Ты, дура-баба, говори, да не заговаривайся! Если тут кто про князя что и может сказать, так это она. Мыслимое ли дело, с родного дитяти подати брать?! И как дружина уходила, я сам видел. И как воевода старый их просил княжну хоть до переправы взять… "Князь не велел!", — ответили. Так что ты тут рот-то не разевай! Если бы не княжна, валялась бы ты сейчас в лесу под тем кустом, где тебя Ясько наш нашел.

— Неужто, сама княжна?! — Ахнула другая женщина, до этого молча качавшая ребенка. — Ой, что делается! Если даже княжна в полоне оказалась… А куда ж князь-то смотрел?

Дед только развел руками, ясно давая понять, что княжьи думы ему неизвестны.

Арне приобнял Гримницу, которую снова била крупная дрожь, и строго сказал, обращаясь к зачинщице скандала.

— Разберемся с мятежниками, мои люди вывезут тебя к переправе и помогут перебраться через реку. Остальных, кто захочет, — тоже. Хочешь к князю, так пусть вам ваш князь и помогает. А я не потерплю, чтобы мою жену оскорбляли на нашей земле.

Раздав последние указания, он ушел в дом, уводя за собой слегка упирающуюся Гримницу. Чего она хотела добиться, оставаясь во дворе, княжна и сама не знала. Скорее всего, ей просто было страшно снова остаться в комнате и ждать, чем закончится осада.

— Да нет еще никакой осады, угомонись. — Попытался урезонить ее Тиз, но был довольно жестко остановлен Каи.

— Не лезь, приятель. Пусть твой брат с женой сам разбирается. Наше дело — помочь навести порядок на новых землях, а все остальное нас не касается.

— Да неужели ты не видишь, что он совсем от нее голову потерял?! Из-за вендов против своих меч поднял! А если король узнает?..

— Король обязательно узнает, гонцов я уже выслал. — Ответил ему рыцарь. — И, думаю, что Его Величество будет на стороне Арне. Неужели ты не понимаешь, что королю были нужны земли, а не война за них?

Так споря, оба рыцаря ушли искать уголок, где можно было бы расположиться поудобнее. А Ванда, тяжело вздохнув, махнула рукой Фите, призывая на помощь, и пошла разбираться с очередной болящей. По всему выходило, что спать в эту ночь ей не придется.

Арне, наоборот, распределив караулы, собирался выспаться впрок. О пропущенном ужине он благополучно забыл, пытаясь привести в чувство жену, которую снова начинал лихорадить.

— Да что же это такое?! — Ворчал он, растирая Гримнице холодные руки и пытаясь согреть их дыханием. — Князь же обещал, что все наладится!

Ласки его не были настойчивыми. Больше было похоже на то, что он то ли успокаивает жену, то ли сам пытается успокоиться рядом с ней. Но Гримница только молча уворачивалась от рук мужа. Умом она понимала, что если верить Добраве (а той лгать, вроде бы, незачем), именно Арне обязаны эти немногие своим спасением. Но все пережитое за последние недели поднималось в ней сейчас тяжелой, мутной волной, требуя выплеснуть все на того, кто оказался рядом.

Чем бы закончился этот вечер для супругов, сложно сказать. Но назревающей ссоре помешала Ванда.

— Княжна, поднимайся. — раздался ее голос из-за двери. — Милану совсем плохо, без тебя не обойдусь.

— Уже иду! — Гримница подскочила и суетливо начала собираться. Ей казалось, что с каждой секундой ее промедления жизнь по-капельке утекает из парня.

— Держи. — Арне протянул ей плат, аккуратно поправил платье и, вздохнув, начал натягивать сапоги.

— А ты куда? — Спросила мужа княжна, уже стоя на пороге.

— Иди уже… — Махнул он рукой, не желая вдаваться в долгие объяснения.

В комнате, где лежал раненый парень, с вечера ничего не изменилось. Только Добрава, свернувшись клубочком, спала прямо на полу у лавки.

— Опоила я ее. — Пояснила Ванда в ответ на вопросительный взгляд Гримницы. — Помочь — не поможет, а только переживать будет и под руками мешаться.

— А мне что делать? — При виде Милана, мечущегося в горячке, княжна совсем растерялась. Ее худшие подозрения подтверждались и она не понимала, чем тут можно помочь.

— Лечи, — просто ответила знахарка.

— А как?

— Как боярышня Милена лечила. Я не знаю, как оно у вас получатся, но она умела как-то своей силой человека на краю удержать. Вот и ты держи, попробуй, хотя бы.

— Насколько я помню, — раздался от порога голос Арне, — для вашей боярышни это закончилось плохо. Ты что же, знахарка, вместо одного — двоих угробить решила?

— Боярышня надорвалась, потому что мор был — не согласилась с ним Ванда. — так-то она зазря силой не разбрасывалась. Ну, а что мне еще делать? Жалко же хлопца, молодой совсем…

На этих словах знахарка всхлипнула и совсем несолидно шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки.

— Сколько уже лет лечу, а все никак к смерти не привыкну… — Смущенно пояснила она.

Гримница подошла к парню и присмотрелась. Вечером он показался ей старше. А сейчас, в неверном свете лучины было видно, что Милан едва ли намного старше самой Гримницы. И уж точно моложе Арне. Широкие тени под глазами, капельки пота над верхней губой, потрескавшиеся губы выдавали, что парню сейчас очень плохо. Швы на ранах вздулись уродливыми рубцами, грозя лопнуть.

Чтобы понять все это, княжне понадобилось гораздо больше времени, чем чтобы увидеть. И от понимания, что этот парень прямо сейчас уходит в дальние дали, становилось страшно. Если бы кто-нибудь мог объяснить, что ей делать! Хоть что-нибудь объяснить!

Движимая острым чувством жалости, Гримница взяла горячую руку парня и задумалась. Что делают обычно, когда у человека жар? Остужают холодной водой, открывают окна… Княжна сидела и сидела на лавке возле раненого, а Арне и Ванда затаив дыхание наблюдали, как постепенно выравнивается дыхание парня, как сходит синюшная краснота с ран.

— Хватит, княжна. Не надорвись! — Голос знахарки выдернул Гримницу из ее раздумий.

— Помогло? — Княжна, не поверив своим глазам, обернулась к Ванде и почувствовала, как от резкого движения закружилась голова. — Получилось?

— Получилось, получилось…. — Арне подхватил жену на руки, не давая упасть с лавки. — Только если в следующий раз попробуешь так рискнуть собой, по заднице получишь…