Карамель

– Почему розы? – спрашиваю я.

– Хороший вопрос, – говорит Каин. – Сразу видно, что на земли Острога ступила образованная и начитанная северянка.

Препираюсь:

– Я хочу ответ, а не комплимент.

– И всё-таки северянка, – улыбается юноша. – Это связано с запредельно древней фразой, которая в переводе звучала как «под розой» и знаменовала, что всё происходящее в помещениях, усыпанных розами, останется там и не поддастся огласке. Именно конфиденциальности не хватает Новому Миру, ведь так? – Внимательно слушаю речь. – Чипы изучают вас вдоль и поперёк, знают все ваши предпочтения и пристрастия, желания и тайны. Считываемые покупки, передача данных, банковские операции, работа, учёба, личная жизнь – всё фиксируется в личных делах, всё фиксируется чипом. Для Острога роза есть символ молчания. Ты не найдёшь ни единого сенсора для считывания чипа – можешь позабыть про него, а ещё лучше – не снимай перчатки, старожилам необязательно видеть, что Новый Мир клеймил тебя подобно скоту на убой.

Как противоречиво…

Я всегда считала – и считаю, просто не нахожу сил (это усталость?) на споры – чипы величайшим творением Нового Мира (сразу после Здания Комитета Управляющих, идеи града на граде и летающих машин): чип служил и паспортом, и банковским счётом, и медицинской картой, и дневником учащегося, и личным делом работника, и даже ключом от дома. Никогда бы не подумала, что Новый Мир клеймит жителей.

– Ты подарил перчатки, потому что знал, что я окажусь в Остроге? – спрашиваю я. – Был уверен в моей девиантности?

– Я надеялся, что ты прислушаешься. Не ко мне, Карамель, к себе. К личным желаниям, к беспокойному нутру. Теперь твоему сердцу спокойно?

– Рано отвечать на такие вопросы.

– Прости за торопливость. Просто желаю показать тебе Острог таким, какой он есть – хочу, чтобы ты посмотрела на него моими глазами. А теперь – самое интересное, Карамель Голдман. Острог во всей его красе.

Чуть продвигаемся и, развернувшись, взираем с холма на необычайные конструкции, заключённые в многовековые деревья. Плиты словно бы срослись с корой или были впаяны в них. Новый Мир строил дома на других домах, а Острог – на деревьях.

– Как вы догадались? – спрашиваю я, проходя чуть вперёд.

Признаюсь, вид домов Острога настораживает и восхищает в один миг. Огромные деревья – великаны, титаны – держат жилые строения.

– Острог – часть Нового Мира, – повествует Каин. – До Урбанистической Революции мы жили вместе с городской паутиной, бок о бок. Существовали как братья.

До Революции. То есть больше трехсот лет назад. В Академии учат иному. Точнее – учат не знать и официально не признавать Острог, а сам город шепчет, что туда спущены недостойные, беженцы, изгои. Я рассказывала. А потому все эти речи не укладываются в моей голове. Зачем обманывать?

– Зачем обманывать? – повторяю собственную мысль вслух. – Почему Новый Мир скрывает наличие равного брата?

– Иногда обман осуществляется из благих намерений, Карамель, – говорит Каин. Бросаю острый взгляд – известно ли ему, как ловко меня дурила семья? Ну конечно… – Скрывают, дабы уберечь.

– Думаешь, у Нового Мира были благие намерения? Новый Мир – подобно своим гражданам – эгоистичен.

– Иногда, – соглашается юноша, – обманывают, потому что не могут признать совершенную ошибку.

И вновь думаю о семье.

– Вот основные здания, давай покажу, – говорит Каин и, вставая подле (как же близко…) указывает рукой на мохнатые лиственные дома. – Это самое большое – Резиденция: там живут повстанцы, непосредственно борющиеся с деспотизмом Нового Мира, обезличенным аппаратом городского правления. В Резиденции живу я и, если пожелаешь, будешь жить ты.

Резиденция в самом деле велика. Окна – нет, не спрятаны – утаены за наползающей кроной зрелого мудрого древа, его плотная листва начинает охватывать дом с самого основания, а сама конструкция в несколько этажей вплавлена в ствол на значительной высоте, до дома можно подняться по лестницам. Солнечный свет отражается в начищенных стёклах.

– Красота, – восхищённо протягиваю я, глядя на Острог.

– Верно, – соглашается Каин, глядя на меня. И тем смущает. Я в самом деле краснею? – Продолжим экскурсию, – смеётся юноша. – Дома чуть поодаль, ближе к полям – это дома старожилов Острога. Тех, кто когда-то приютил беженцев, кто истинно был оторван от Нового Мира и ещё помнит принадлежность к нему. Потомки этих семей – уже внуки с множеством «пра» – живут на месте праотцов и продолжают их дела. Мы знакомы с многими семьями, они хорошие люди, Карамель. Они не виноваты в том, что оказались отлучены от Нового Мира, не виноваты в том, что их имена предали забвению.

Виноваты их предки, думается мне, и в отсутствие причин к забвению я не верю – не бывает, как говорит отец, причин без следствий; повод найдётся. Всегда.

– Словно оправдываешь их, – говорю я. – Для чего?

– Поведать тебе правду. Рассказать об этих людях, чтобы ты дала им шанс. Они неплохие.

Но и нехорошие. Девиантность шагает через поколения, в этом убеждён Свод Правил.

Киваю: