Карамель

– Карамель, – вновь зовёт Ромео.

– Нет, не можешь, – швыряю наперерез. – Ты предлагаешь помощь самим Голдман, а это оскорбительно! Голдман не нуждаются в помощи, мы сами подаём руки нуждающимся.

– Я не это имел в…

– Молчи! – решаю напасть. Сбежать от темы и запутаться в паутине непонимания и собственных размышлений ещё больше. – Как я могу доверять тебе, Ромео? Откуда в твоих мыслях столь дефектного, а в действиях столь распутного, если ты, как говоришь, принимаешь все обязательные лекарства? Мне задать этот вопрос врачу Академии? Спросить о тебе?

– Спроси-спроси, – ехидно рычит юноша, – врач скажет и проверит, что я исправно принимаю лекарства, а вот тебя отправят на обследование из-за паранойи.

– Что ты сказал?

Возмущаюсь и сердито смотрю на Ромео. Как он смел..? А говорит серьёзно или просто дразнит?

– Думаешь, одна ты можешь кидаться законом? – добавляет юноша. Значит, дразнит. – Так ты поцелуешь меня?

Вот пристал! И как же меня воротит.

– С чего я вообще должна это делать?

Следует сказать родителям о том, что я разрываю нашу пару. Партнёрство не задалось. Увы, придётся объяснять причину. Я имею на это право. И имею право сделать это прямо сейчас. Вскоре Ромео отправят на лечение и до новых отношений не допустят какое-то время, обозначенное врачом (хотя никто после случившегося инцидента не захочет связывать себя с ним). Я перекрою Ромео воздух на поверхности, но я буду уверена, что никакой дикарский или поднявшийся из Острога вирус-червяк не пробрался в его голову, не пробрался в мозг и не выжал человеческо-божественную истину. Я буду уверена, что никакой вирус-червяк не перебросился на меня.

Не желаю отвечать Ромео. Не желаю думать о сказанном им. А сам он давно помышляет подобным? Давно вынашивает эти мысли? Что подтолкнуло озвучить их? Это было спонтанно или подготовлено (если второе – Ромео совершенно потерян; вирус-червяк добрался)? Какую реакцию ожидал от меня? От Голдман? От Карамель, мать его, Голдман?! На что он надеялся?

– Я надеялся поговорить с тобой, как со своей девушкой, Карамель, – бросает – словно читает мысли – Ромео. – Потому что это важно: разговаривать. Мы не просто дополнение друг к другу.

– Твои разговоры вели к моим губам, что-то не сходится, Дьюсберри!

Сама не верю, что произношу это вслух. Стыжусь мыслей и пытаюсь пристыдить себя за ощущение стыда. Какие странные чувства последовали за словами… Наверное, я должна была прекратить беседу на корню, а не продолжать диалог. Ромео – не моя пара, нет. Он потерян. Он чужд. Он подобен остроговцам или людям былых времён: необузданное пламя в груди сожжёт его изнутри, как жгло миллионы исковерканных и изуродованных душ раньше. Потому люди решили отказаться от чувств. Потому люди Нового Мира избавились от душ и упоминаний о них, чтобы обезопасить себя, чтобы спастись, чтобы искоренить последнюю свою уязвимость.

– Я хотел узнать, какая ты, – спокойно утверждает Ромео.

– Зачем? Что изменится? Если тебя не преследуют больные чувства…для чего?

– Однажды ты станешь моей женой: с твоего согласия и согласия твоих родителей, я добьюсь. Что изменится тогда? Тогда я смогу тебя касаться и не получать укоризненный взгляд в ответ? Вот этот вот! Смогу? Почему же?

Вздор!

– Ромео! Вытрави из себя всю эту гниль, убей предпосылки безумца и тогда я подумаю, буду ли твоей женой вообще.

– Ты вновь убегаешь от темы, потому что я прав.

– Потому что ты, очевидно, болен! Хочешь знать, что изменится, Дьюсберри? Ты вырастишь умом, вот что изменится. И совершать эти действия будешь с иным подтекстом. И вообще, вступив в брак, мы попросту станем такой же частью системы, что десятки и сотни других пар. Мы – вместе – займём дожидающееся нас место в огромном механизме, именуемом Новым Миром. Мы – вместе – образуем крепкую связь в этой системе. И только. Брак – это всегда про выгоду.

– Мне важно быть важным для тебя, понимаешь?

– Почему ты отвлекаешься на эти мелочи жизни? – спрашиваю я. – Для чего заискиваешь симпатию, если я уже твоя пара? Мы будем вместе, если будем поддерживать рациональный и перспективный союз. Отношения должны давать не эмоции и чувства, а стабильность и перспективу. Разве нет?

– Так говорит Свод правил, – подхватывает Ромео, но во взгляде его несогласие.

– Так говорит Свод правил, – отражаю я. – Верно. Теперь скажи, что ты поддерживаешь его.

Юноша поднимает расстроенный взгляд и открывает рот, как вдруг пол под ногами начинает вибрировать. Чёрт…Чёрт!!!

Увлёкшись беседой, мы позабыли что сами себя заперли в лифте. Что же подумают те, кто вызвал его на другой этаж, и вот-вот обнаружат двух разнополых учащихся? Я говорила Ромео, что не желаю скандалов…особенно, когда моё лицо и имя стали высвечиваться на экране Здания Комитета Управляющих.

Лифт останавливается и медленно открывает двери. На нас взирает – лучше бы это была группа учеников – преподаватель из Палаты Социума, она ведёт дисциплины психологии и социологии, мы виделись вчера. Удивлённая женщина впирает глаза поочерёдно. Кажется, нужно что-то сказать…