Всадники апокалипсиса - 2. Чума

***

Легкие образы витали на поверхности женского разума. Став одним из них Чума проник внутрь. Любопытно. Ее сон напоминал мир трехсотлетней давности. Либо она жила здесь уже долго, спрятанная Войной от остальных всадников, либо взяла эти воспоминания у кого-то еще. Он ощущал какую-то неправильность в ней. Уязвимость, которую не имели живущие в Хелларе женщины. Грех не воспользоваться такой прекрасной возможностью и сделать ее своей. Он часто мечтал о возможности заняться сексом с девушкой без страха того, что она истечет под ним кровью. Думал о том, как здорово создать пару и завести нормальные отношения. А еще, дети! Его гены совершенствовались с каждым днем упорного труда над собой. Он уже решил, что когда истечет его тысяча лет принудительных работ, он вернется назад, и, первое, что сделает - сохранит свой материал в собственном ребенке. Семья будет довольна. Опыт этого мира развил те стороны ментального дара, которые прозябали на родине, атрофировались из-за развитых технологий. У него имелись большие планы на будущее. Перед тем, кому не нужны костыли, открываются двери совершенно другого уровня. 

29 апреля 2294 г. Северная Америка 

Ржавчина тронула стены, которые когда-то сверкали блестящим металлом. Кресла скрипели от старости, стоило их пошевелить, как из обивки поднимались крохотные облачка пыли. Растрескавшийся стол в центре тоже постанывал от давления времени. Лишь картина с красным конем, висевшая на стене, оставалась такой же энергичной и бодрой. Но и она съехала в сторону, завалив нарисованный горизонт. Война, одетый в военную форму, тщетно пытался скрыть свое волнение. 

- Давно ты не собирал нас здесь. Что случилось Камул, - Мор похлопал по креслу рукой, чихнул и похлопал по нему еще раз. 

- Это бесполезно, его не выбить, - прокомментировал его действия Константин, аккуратно присев на край стола. 

- Зачем мы здесь? – Смерть все-таки расположился на хлипкой обивке, стараясь поменьше шевелиться, чтобы не поднимать пыль, - твой несчастный пленник раскаялся? Я до сих пор считаю, что это слишком жесткое решение. Наказание не соответствует деяниям. 

- Когда я поймаю его, то упеку еще на такой же срок! – Камул до последнего сдерживал эмоции, но гнев просачивался наружу, как лава, ползущая из проснувшегося вулкана. 

- Джон сбежал из твоей идеальной камеры? – Мор присвистнул, - мальчик нравится мне все больше и больше. Скости ему оставшийся срок за оригинальность. Как он это сделал? 

- Он украл самое дорогое для меня, - опершись об стену, Война опустил голову, признавая собственное поражение, - мою женщину. Не знаю как, но она помогла ему по собственной воле. Зачем я только привез ее сюда? Моя уверенность в том, что ее защита равна нашей, и он даже не уловит ее присутствие, ударила мне в спину. 

- Равна? Ты говоришь о человеке? – в голосе Голода звучал скептицизм. 

- Да, хотя теперь она скорее хелларка. Наш эксперимент удался, Костя. Прости, я не смог признаться в этом, не хотел подвергать ее опасности. 

- Так, да? Ты отказал мне в том, чтобы позволить изучить Лизу, а сам в это время развлекался, пока мы сдерживаемся без женщин? Считаешь, это честно по отношению к другим? Мор. Что скажешь? 

- Ссоритесь из-за баб. Глупо. Раз ты не смог удержать ее, Камул, гоняйся за ней сам, мы не будем помогать. Я предлагаю заняться основной проблемой – моими видениями. Какой я эгоист, да? 

- Я тоже, - мрачно ответил Война, - думал в первую очередь о себе. Словно чуял, если Джон прознает, он выкрадет ее. Мальчик меня возненавидел после того, как я засадил его в тюрьму. Говори, что за новые видения. Если не появится переломного момента, мы потеряем людей, как вид. 

- Рыжая девушка. С чистой днк. Способная возродить род людей. Где бы такую найти? – Смерь принялся демонстративно оглядываться, взглядом рыская по углам. 

- Она бесполезна, Мор, как ты думаешь ее использовать? Как инкубатор? 

- Камул! Не будь таким занудой, - поморщился он в ответ, - твой прагматизм порой убивает. Я думал над этим. Есть одна вещь, о которой ты не знаешь. Раз у нас сегодня телешоу «Я и мои тайны», поделюсь своей. Я живу свыше сотни тысяч лет. Весьма утомительное занятие, могу заметить. Рождаясь, мы начинаем знакомиться с миром, в нас появляется жажда познания, эмоции от всего нового. Первое сказанное слово, первый рассвет, первый поцелуй. Ах, да. Забыл, что в тебе давно умер романтик! А твой «первый поцелуй» украден бывшим пленником. Когда первичные впечатления остывают, мы можем перепрожить все с высоты накопленного опыта. Осознать себя. Сделать выводы. Затем, спустя долгие годы мы превращаемся в закостенелых недвижимых созданий. Ну, посмотри на себя, ты уже застываешь, не в силах расстаться со своими убеждениями. Способен ли ты услышать чужое мнение, как например голос Джона? Ты предпочёл избавиться от него, лишь бы не меняться самому. Но, вернусь к сути. Костя помогает мне стирать память, когда я вижу, что превращаюсь в окаменелость. Его работа в этой области продвинулась очень глубоко. Все начинается с нуля. Как рождение заново! Через какое-то время воспоминания возвращаются, но они не содержат эмоций, словно всё произошло с другим человеком. Опыт сохраняется, и я могу посмотреть на него свежим взглядом. Как будто читаю старую ветхую книгу. Собственно говоря, поэтому Константин и не покидает этот мир уже несколько тысяч лет. Ради меня. При этом он не может стереть память самому себе. Когда ему станет слишком тяжело нести это бремя, я отправлю его домой. 

- До меня доходили слухи о такой операции с памятью в Хелларе, но официально об этом молчат, - Камул задумался, - хотите стереть Лизу? Это может убрать две проблемы одним махом, ее блок, поставленный Джоном и страх перед новым миром. Если она забудет старый, адаптация пройдет быстро. 

- Я готов помочь, но прежде дайте мне изучить девушку, - Константин, оживился, вступив в беседу, - а еще возьму у нее яйцеклетки. Их можно использовать для искусственного оплодотворения, чтобы ускорить процесс восстановления населения. Посмотрим, что за детей она родит, ведь у нас отсутствуют образцы чистой мужской спермы. Мой собственный банк разрушили прежде, чем я успел понять, в чем дело. Нет никаких гарантий, кроме видения Смерти, что это сработает. 

- Эй! Когда я ошибался? – возмутился Мор. 

- Тогда, когда сказал, что я встречу свою любовь в Гайд-парке в двенадцать часов ночи, если оденусь в красное и возьму букет белых роз! – возмущенно ответил Голод. 

- Я же шутил! Думал, ты поймешь, - ему пришлось уйти в сторону, чтобы избежать метательного ножа, запущенного Костей. Лезвие вошло в спинку кресла так глубоко, что узкая рукоять исчезла в обивке, - видишь? Ты еще способен на эмоции, мой друг. 

- Так. Вернемся к плану, - Камул окончательно пришел в себя и взял инициативу в руки, - надо все продумать. Я даю добро на изучение и стирание помощницы Джона. Он забрал у меня мою женщину, я забираю его, все честно. Укрепим ее здоровье и омолодим, найдем способ незаметно заслать к людям. Мор, проработай ее легенду, вдруг вытянешь еще что-то полезное из своих видений. Костя, пойдем со мной, к саркофагам. Если найдете Джона… Не молчите. Мне невыносима мысль, что моя женщина в его руках. 

- Этого я обещать не могу, - Мор оставался все таким же несерьезным, - за вами будет очень интересно наблюдать, ребятки. 

- Я тоже не буду в это лезть, - продолжил Константин, - идем. Дело прежде всего. 

Полчаса спустя, скоростные врата засветились. Торжествующий Голод возвращался в лабораторию, неся в руках рыжую девушку с безразличным лицом. Столько лет она не шла у него из головы! Неизвестно, сможет ли он стереть ей память, но просканировать мозг, изучить реакции и попробовать найти ответ на давно мучавший вопрос теперь в его силах! 

25 мая 2294 г. Европа. Альпийские горы 

Девушка пришла в себя. Глубоко вздохнув, она оттолкнулась руками от жесткого вонючего матраса и оглянулась. Подвал. Старые кирпичные стены, густо покрытые солью, умывальник с отбитым краем и грязный унитаз в углу. Узкое окно под самым потолком закрытое толстыми решетками. Солнечные лучи, робко проникающие внутрь. Грубо сваренная металлическая решетка, а за ней дверь, покрашенная зеленой краской. На нее накатила паника. Одиночное заключение вызывало неконтролируемый страх, и она затряслась. Кинувшись к решетке, девушка заколотила в нее изо всех сил, она царапала деревянную дверь позади нее ногтями, загоняя под них краску, кричала, просила, умоляла. Немного успокоившись, села обратно и отдышалась. Где она? И, главное, кто она? Рассмотрела узкие руки с длинными пальцами и аккуратно подстриженными ногтями. На тело одета чистая одежда, напоминающая серую рабочую робу. Вытащив прядь волос из хвоста обнаружила, что они ярко-рыжего цвета. Как морковка! Или мандарин? Поискав глазами зеркало, поняла, своего лица ей не увидеть. Но сидеть внутри и ничего не делать тоже не могла. Приподняв узкую кровать, подергала за ножку, та держалась прочно, но проворачивалась в руках с ржавым скрипом. Ага. Повращав деревяшку, девушке удалось выкрутить ее полностью. Сейчас, для нее было необходимо увидеть хотя бы одно живое человеческое лицо! Все что угодно, кроме одиночества. Взяв ножку, подошла к решетке и заколотила ей изо-всех сил. Другое дело! Звонкий грохот понесся во все стороны, а она продолжала звать и кричать, дополняя его своим голосом. 

- Ах ты, стерва! Сейчас я тебе устрою, - послышалось с той стороны. 

С опаской отойдя в сторону, она вцепилась в палку двумя руками и стала наизготовку. Дверь распахнулась, и из-за решетки выглянул лохматый мужик. Старый, нечесаный, с куцей бородкой, торчащей рваным пучком. Его нестиранная одежда висела мешком. Вся в сальных пятнах и дырках с проглядывающими через них волосатыми конечностями. 

- Вы кто такой и почему держите меня здесь? – язык провернулся с трудом, слова казались понятными, но непривычными, словно она редко использовала речь. 

- Совсем осатанела, отца не узнаешь? – мужичок мерзко захихикал, и девушка содрогнулась от отвращения, - скоро продам тебя и разбогатею. Тогда зауважаешь старика. Не буянь, коза, а то без жратвы оставлю. 

Подняв бутылку, стоявшую у стены, он отхлебнул и показал ей кулак и что-то пробормотал, кидая резкие взгляды по сторонам и бессмысленно вращая глазами. Затем кинул ей лепешку и кусок мяса, завернутый в бумагу. Это ее отец? Скорее он напоминал сумасшедшего деда. Девушка ощущала сильнейшую растерянность. Хотелось расспросить его подробнее, но уже закрывал дверь прямо у нее под носом. Вновь кинувшись к решетке, она услышала лишь приглушенный смех. Продать значит? Даже если допустить, что он и правда ее отец, в ее памяти нет никакой благодарности или любви к нему, как к родителю. Она сбежит и точка. Если потребуется, врежет ему по голове ножкой от кровати, ведь мужчина не выглядел сильным и способным постоять за себя. Кем бы она не была до этого момента, время жить с чистого лица. И, для начала, выбрать себе имя. Опустившись на краешек кровати, девушка пыталась вспомнить известные ей женские имена, но ничего не шло в голову. 

«Тебя зовут Елизавета», - мягкий мужской голос ветерком мелькнул в ее голове. 

«Я сошла с ума?» - странно, но такой вопрос самой себе казался ей привычным, словно она много раз задавала его себе. Имя закрутилось в голове, но не вызвало отторжения. Пожалуй, ее действительно могли звать так. 

«Считай, что я твой добрый белокурый ангел, - в голосе промелькнула ирония, - людям в этом городе не помешает твоя помощь, но хочу предупредить. Избегай отряда Карателей. Среди них есть тот, кому нельзя доверять. Ты сейчас не поймешь о чем я. Просто запомни и сделай». 

Она ощутила, как голос исчез и то мягкое давление на мозг, которое он создавал, растворилось. Но его краткое присутствие подарило ей душевный покой и уверенность. Видимо, у нее действительно есть невидимый ангел, приходящий на помощь в трудные моменты. Она – Елизавета. Лиза, Лизонька. Какое облегчение – знать свое имя. Словно почва под ногами сразу стала крепче и надежнее. Если она давно тут находится, почему не может сесть и сдаться? Хочется двигаться, искать выход, обыскать здесь каждую щель. Подвинув кровать к окну, девушка влезла на нее и попыталась достать до решетки, вытянув носочки. Еще бы чуть-чуть! Развернув кровать на ребро, она добавила не хватающие пятнадцать сантиметров. Лиза с силой ухватилась за прутья руками. Кирпичи, которые ее удерживали, выглядели старыми и не крепкими. Рыхлая кладка местами выпала из швов. 

Сейчас требуется что-то узкое и металлическое. Она попыталась вывернуть кровати стержень с резьбой, на которой держалась ножка кровати, но тот оказался приварен намертво. Кран? Сеточка в умывальнике? Все крепко закреплено, а ломать пока было опасно, неизвестно, сколько еще ей тут жить. Руки нащупали пояс, застегнутый на талии. Ну конечно! Сняв его с себя, она радостно разглядывала тонкую металлическую застежку. Идеальный инструмент для побега! Прикрыв нос рукавом, Лиза взялась за разрушение кладки. Ей в лицо летела пыль, она чихала, но все равно продолжала с завидным упорством. Солнечные лучи, светившие на жухлую лужайку перед домом, постепенно исчезали, день плавно уступал ночи. Но разве такая мелочь могла остановить ее? И без того короткие ногти обломались, пальцы стерлись в кровь, но она продолжала не отдыхая ни на минуту. Сколько пройдет до момента, пока безумный папаша вернется? Хотелось верить, что сутки. Первый кирпич расшатался, и она вытащила его с радостным вскриком. Два прута легко выпали из пазов в кирпиче, оказалось, при установке их даже не закрепили, просто выдолбили дырки и вставили. Оставался еще один, практически расшатанный. Взявшись за него с удвоенным энтузиазмом, Лиза вытащила цемент сбоку и практически выдернула упрямый камень. За окошком не мелькало ни огонька. Она попыталась подтянуться, но в усталых руках не осталось сил, да и зацепиться не за что. Ладони в поисках опоры всего лишь вырвали пучок не привлекательного бурьяна и сухая грязь полетела в незащищенное лицо. Собственный вес казался неподъемным, и девушка едва сдержалась, чтобы не заплакать. Кто бы мог подумать, что после всего ее затормозит такая мелочь! Закусив губу, она оглянулась. Подумала. Подставила два заработанных потом и кровью кирпича на металлический каркас кровати и забралась на полученную опору. Ее ум – вот что вытащит ее отсюда! Положив грудь на разрушенную кладку, она высунула руки наружу и, расставив их в стороны, подтянула себя наружу. Аллилуйя! Сев у окна своей темницы, с этой стороны похожего на узкую дыру в фундаменте, она вновь захлюпала носом. Пришлось вытирать глаза куском штанины, сохранившей остатки былой чистоты. С души свалилась парочка тех самых кирпичей. Дав себе мысленный пинок, она напоследок оглянулась на темные окна старого полуразрушенного дома. Ее родного дома? Даже темнота не скрывала разрухи, полусгнивших и облезлых досок и местами разбитых окон. Лиза помчалась прочь. Как можно дальше от чудовища, называвшего себя отцом!