Страница 2 из 165
Три года… Я не перестала ждать, просто научилась с этим жить. А что мне ещё оставалось?
Однажды я поймала себя на мысли, что всё больше срастаюсь с этим миром. Учёба в академии, ежедневные тренировки и ненавязчивая опека приёмного дядюшки постепенно делали своё дело, и я уже с трудом представляла, как раньше могла без этого обходиться. Кроме того, у меня наконец-то появились друзья.
Там, дома, я большую часть времени проводила носясь по двору с мальчишками, но ни о какой дружбе и речи быть не могло. Это были случайные приятели, для которых величайшей жизненной трагедией была полученная в школе двойка, и последовавший за этим нагоняй от отца. Они курили под лестницей настрелянные у прохожих сигареты, пили дешёвое пиво и чувствовали себя хозяевами этой жизни.
Здешние друзья были совсем другими. Я могла поссориться с ними из-за какого-нибудь пустяка, разругаться в пух и прах, несколько дней не разговаривать… Но при этом была свято уверена, что случись настоящая беда – и они в тот же момент окажутся рядом, готовые защищать меня не на словах, а на деле, пусть даже ценой собственной жизни. А я со своей стороны отдала бы жизнь за них. Хоть за обоих вместе, хоть за каждого в отдельности. Без пафоса и без сожаления.ть меня не на словах, а на деле, пусть даже ценой собственной жизни. бходимости йка. речи быть не могло.
Вспыльчивый, но отходчивый Кьяло служил ходячим опровержением поговорки «сила есть – ума не надо». Эта гора мускул думать при необходимости умела, хотя и не очень любила. По документам он считался моим кузеном, а своё настоящее происхождение афишировать не спешил. Да я и не больно-то интересовалась. В конце концов, какая разница, кем человек был в прошлом. Главное – кто он сейчас.
Что же касается Флая… Когда я первый раз увидела его в Академии, то жутко удивилась. И обрадовалась, конечно – хоть какое-то знакомое лицо. Только вот радость была недолгой, потому что при ближайшем рассмотрении Глазастый оказался хамоватым бабником с замашками человека, который всё в этой жизни может себе позволить. И всё бы ничего, кто из нас без недостатков, но в данный момент он хотел позволить себе меня. А я… Что у меня, других дел нет, что ли? Тот же турнир, к примеру.
А он начался как всегда неожиданно. Накануне выяснилось, что кольчуга нечищена и на плече расклепалась, одна перчатка куда-то запропала, у сапога подошва оторвалась… вдруг. То есть она уже почти месяц как-то странно хлюпала, но я упрямо надеялась, что обойдётся. Не обошлось…
Как же не вовремя-то! И в чём я завтра на поединок выйду? В замшевых туфельках?
Упс! А ведь и в туфельках тоже не выйду – у правой каблук сломался ещё осенью.
Конечно, я могла просто купить новую обувь – деньги-то были. Или сдать старую в починку. Но время уже перевалило за полночь, а до того, что сфера услуг должна работать круглосуточно, в Предонии ещё не доросли. Да и кто бы меня выпустил из академии после заката?!
То, что Таинская академия – это просто колония для несовершеннолетних (причём строгого режима), я поняла уже спустя неделю своей жизни здесь. Кьяло пребывал в блаженном неведении ещё несколько месяцев, и только потом до него начал доходить весь грандиозный замысел создателей этого учебного заведения.
Ни шагу без разрешения. Ни слова без ведома преподавателей и ректора. Никаких тайных свиданий, романтических прогулок под луной и записок с признаниями. Выход в город – только по большим праздникам и обязательно с наблюдающими (мне всегда хотелось обозвать их конвоирами). Вся почта проверяется. Все комнаты периодически обыскиваются.
И все об этом знают. Но всё равно стараются всеми мыслимыми и немыслимыми средствами выбить себе тёпленькое местечко в этом гадюшнике, потому что это престижно. В академию приходят разновозрастные раздолбаи со своими мечтами и устремлениями, а выходят квалифицированные военачальники, политики и шпионы. Или не выходят, а вылетают в процессе обучения – заваливают экзамены, или просто не выдерживают ежедневной муштры и начинают проситься домой.
Вместе со мной, Кьяло и Глазастым в Академию поступило почти двести человек, причём девушек было больше половины. До конца обучения продержались около тридцати парней. И всего четыре представительницы прекрасного пола.
Вот их-то я и начала бодренько перебирать в уме, размышляя, у кого бы одолжить обувку. Потому что просить что-то у младших, чтоб потом на каждом углу болтали о том, что Марготта айр Муллен не может сама себе сапоги купить… Ну уж нет!
Кардинн не даст. Просто из-за природной вредности не даст. Соврёт, что ей тогда самой не в чем пойти будет… Ну да, а я привычно сделаю вид, что поверила. С её-то гардеробом, как у Ксении Собчак… Да и зачем ей завтра сапоги? Ведь она в турнирах никогда не участвовала, если не считать самого первого, на который интереса ради записались вообще все. А на трибуне и босиком посидеть можно. Но всё равно не даст!
Вильда даст без вопросов и выкрутасов, всё равно она недавно ногу сломала. Но в её сапог я нырну целиком, и ещё место останется. Не у каждого парня бывает такая лапища, как у этой гренадёрши. Так что отпадает.
Остаётся Рисса… Полноватую блондиночку я невзлюбила с того самого момента, как поставила против неё в местном подобии тотализатора. Ставки принимались на то, кто первый вылетит, а я ни сколько не сомневалась, что эта инфантильная дура надолго в Академии не задержится. Как ни странно, ошиблась; проиграла кучу денег и воспылала к этой белобрысой пылкой нелюбовью, которую не особенно-то старалась скрывать.