Форт-Хоэн

— Ограничений нет.

Хорошо. Но расслабляться всё равно не стоит. Взял задание — выполняй. Я распрощался с Мадам, и вернулся к столу, за которым сидели Дизель и Уголёк. Диз уже давно допил моё пиво и, подперев подбородок ладонью, разглядывал камин. Уголёк сидела, сложив руки на коленях.

— Где Шурка? — спросил я. Если пошла такая пьянка, то лучше взять его в группу. Шурка какой никакой, а лекарь, при выполнении некоторых заданий он может быть незаменим.

— Он сказал, что должен помочь другим новоприбывшим и ушёл, — ответила Уголёк.

— Ладно, ему же лучше. Я получил задание.

— Задание? — Дизель насторожился, как спаниель на утку. — От кого?

— От Рыжей Мадам. И не спрашивай больше не о чём, — остановил я рвущиеся с его языка вопросы. — Опыт пойдёт на группу, лут пополам. Договорились?

Дизель вскочил и протянул руку.

— Договорились! Куда идём?

— На болота. Нужно добыть десять каменных стрел.

— У меня есть пять, — тут же предложила Уголёк. Наивная.

— Побереги, пригодятся. Мы всё равно в рейд собирались. А ты, — я ткнул в неё пальцем, — остаёшься под присмотром Рыжей Мадам. Женщина с прибабахом, так что в бутылку не лезь, не хами и, главное, из трактира ни на шаг.

— В бутылку? — не поняла Уголёк.

— Веди себя скромно, и всё будет хорошо.

На том и сговорились. Уголёк осталась сидеть за столом, а мы с Дизелем двинулись к выходу. Я попросил громилу глянуть на улицу, не поджидают ли меня победители драки у ратуши. Дизель выглянул, убедился, что не поджидают, и мы бегом нырнули в ближайший проулок.

Город не отличался какой-то утонченной планировкой, задумка архитектора просто поделила его на два неравнозначных квартала. В одном находились бараки подёнщиков, и это было не самое лучшее место для прогулок, особенно в ночное время суток; во втором располагались дома респектабельных персонажей — двухэтажные, каменные, с черепичными крышами и жестяными флюгерами над трубами. Будь у меня деньги, я бы снял здесь комнатку, но такое удовольствие стоило от двух серебряных монет за тайм. Разделяла это различие стилей широкая площадь, частично превращённая в стихийный рынок, где подёнщики могли обмениваться товаром друг с другом. Вокруг площади располагались трактиры, лавки торговцев, кланхоллы. Возле ратуши стоял помост, именуемый в обиходе ристалищем, на который всходил мэр, представляя новоприбывших и разбирая тяжбы между игроками. Здесь же проходили поединки и свершались казни.

Площадь являлась средоточием городской жизни. Тут можно было узнать последние новости, купить недорогую выпивку или найти серьёзные неприятности. Но, не смотря на свой низкий рейтинг, она в равной степени притягивала к себе всех жителей города. Сейчас этот контингент сбился в толпу возле помоста, где продолжалась драка между нубами и голыми. Долетавшие оттуда крики, как участников, так и зрителей, красноречиво уверяли всех, что события там ещё только начинаются.

Пустыми дорогами квартала подёнщиков мы вышли на окраину и направились к болотам. Справа, на фоне синеющих в туманной дымке гор, возвышался замок Форт-Хоэн. До него было километров пять, и с такого расстояния он казался красивой картинкой из рыцарских романов. Я напрягся, пытаясь реанимировать в памяти название хотя бы одного романа, но даже не смог вспомнить, что такое роман вообще, только где-то глубоко в недрах головного мозга крылось понимание, что роман — это весьма увлекательное действо.

Глава 3

Болото было едва ли не единственной возможностью прокачаться и заработать немного меди, поэтому подёнщики бывали здесь чаще, чем на площади. Слава богу, жабы, клюква и вальдшнепы никогда не переводились. Проще всего было добывать клюкву, выгоднее — вальдшнепов. С них и лут падал приличный, и торговцы покупали охотней. Однако для этого требовался лук. В лавках выбор оружия был широкий, но цены не радовали. За дешёвый лук просили два серебряника, а слова «скидка» не знали в принципе. Я пробовал сбивать вальдшнепов камнями, с моей меткостью это было не так уж и сложно, однако камни наносили очень слабый урон, и за всё время мне удалось завалить лишь одну птичку.

С Шуркой мы охотились на жаб. С них лут шёл хреновый, зато капал опыт. Жабы существа пугливые, размером с кавказскую овчарку, и совершенно не агрессивные. Мы устраивали охоту с загоном. Я садился в засаду где-нибудь в зарослях чапыжника[2], а Шурка бродил по болоту и тыкал слегой под кочки. Если удавалось поднять жабу, он гнал её на меня, а дальше в ход вступали меткость и удача. Проткнуть жабью кожу ржавым ножом практически невозможно, поэтому целился я в голову. Я набрасывался на жабу, пытался обхватить её свободной рукой, а ножом судорожно тыкал в морду, надеясь угодить в глаз или ноздрю. Иногда попадал, но чаще соскальзывал, ибо при опасности жабы выделяют вонючую слизь, по которой руки скользят, словно копыта по льду.

Дизель предложил иной способ. Теперь в роли загонщика выступал я, а он отсиживался в засаде. Особой разницы в этом способе я не разглядел, но спорить не стал. Дизелю с его весом и габаритами реально было труднее лазать по болоту. Переходя от одной кочки к другой я подумал, что есть смысл перевести свободные очки навыков в выносливость, тем более что мои новые сапоги пусть и добавили мне плюс один к ловкости, но срезали единицу выносливости, и я чувствовал, как грудь разрывается от желания вдохнуть побольше воздуха.

Я подобрал еловую слегу, ткнул под кочку. Тягучая болотная жижа взбунтовалась серией жирных пузырей, запахло тухлятиной, но знакомой бородавчато-сизой морды не появилось. Пусто. С трудом вытаскивая ноги из трясины, я двинулся дальше. Дизель наблюдал за мной из чахлого ельника и знаками показывал, под какую кочку лучше всего тыкать. Мне хотелось послать его. Если такой умный, шёл бы сам и тыкал, а я могу на бережку посидеть. Наконец, под десятой или двадцатой кочкой, уже со счёту сбился, слега уткнулась в желеобразную мякоть. Есть!

Жижа забурлила, пузыри пошли по всей площади, и на поверхность выбралась жаба. Волосы на затылке зашевелились. Если все предыдущие жабы казались мне размером с овчарку, то эта походила на корову. Эдакая мать-жаба. Вместо того чтобы похлюпать по болоту прочь, она уставилась на меня и замычала. От неожиданности я подался назад, зацепился ногой за корягу и рухнул на спину, разбрасывая вокруг себя массу брызг. Тяжёлая слега при этом чуть не сыграла мне по лбу, а жаба раскрыла пасть. Внутри я увидел свёрнутый в бухту язык. Он угрожающе задрожал и рванулся ко мне.

Я едва успел перевернуться на бок. Язык хлёстко ударил рядом и так же стремительно вернулся назад в пасть. Мокрая одежда сковывала движения, я попытался встать, не смог, попробовал опереться на слегу. Лягва снова раззявила пасть.

— Уворачивайся! Уворачивайся! — долетело от ельника.

Ко мне бежал Дизель. В левой руке он сжимал круглый дощатый щит, в правой секиру. До меня ему оставалось метров тридцать. Не успеет.

Я выставил слегу перед собой как копьё и начал тыкать в сторону жабы, пытаясь напугать её. Она плавно качнулась вперёд; водянистые глаза видели во мне добычу, а не опасность. Язык выкатился из пасти, на этот раз он оказался точнее. Тонкий как жало кончик ударил в плечо, и мне показалось, что руку выбили из сустава. Я задохнулся от боли. Как же ты… ты… Сука! Жаба сделала второй шаг. Господи, как не хочется становиться лягушачьим кормом.

Дизель успел. С боевым кличем он взвился в воздух — как ему это удалось, не понимаю — и обрушился на жабу, одновременно вколачивая в её голову секиру. Жаба хрюкнула, Дизель отбросил щит, ухватил секиру двумя руками и нанёс второй удар, третий. Похожая на кровь бурая слизь полетела в стороны, а секира продолжала входить в жабью плоть с противным чваканьем: чвафф, чвафф, чвафф.

Дизель светился от счастья. Он наконец-то дорвался до настоящего боя и теперь выплёскивал из себя застоявшиеся силы. Чвафф, чвафф, чвафф!

2

Хилый, либо молодой лес, либо заросли мелкого кустарника в полях, на болотах.