Зеноби

Времени оставалось больше ,до назначенного времени выезда. На море или в бассейн идти не было смысла, купальника у меня не было, да и о каком купании может идти речь, когда под ногами почва горит. Выйдя во внутренний дворик, я сел на скамейку тени каких-то незнакомых мне крупных кустов растений. « А если поездка не сработает? Что мне делать через неделю, куда идти, кого попросить о помощи?»,-мысли крутились в голове. Я не заметил, что так сильно вцепился в лавочку руками, что побелели костяшки пальцев

–Девушка, у вас все хорошо?-хорошо поставленный русский язык,  с еле уловимым кавказским акцентом. На меня смотрел тот самый парень с Кавказа, специалист по арабской экзотике, которого я видел утром в фойе и до пару раз до этого в бытность в мужском теле.

–Да, все хорошо, спасибо,– ответил я, принимая более непринужденную позу.

–Вы конечно меня извините, но я врач и будучи врачом заметил, что вы чрезвычайно напряжены  словно боитесь не на шутку. –Меня зовут Тагир, у меня нет привычки знакомится с чужими девушками, мой интерес чисто профессиональный,-продолжил парень, – если у вас есть проблема, просто можете довериться мне. Он замолчал и по-прежнему внимательно смотрел на меня. Смотрел правда на лицо и взгляд был полувопросительный, не похабный. Широкоплечий, видно, что мускулистый, слишком светлый для южного парня, и что самое удивительное-голубоглазый как и я. «Ага, довериться, кавказцу, нашел дуру, точнее дурака»,-мелькнула мыль, но вслух  я вежливо ответил:

–Спасибо большое, но у меня все хорошо, если понадобится помощь,– я обращусь. Мне не хотелось продолжать разговор, хотя неприятных эмоций парень не вызывал.

–Хорошо, приятного вам отдыха, – парень пошел в сторону моря, держа в руке небольшую пляжную сумку. На секунду мелькнула мысль, все-таки врач, спросить возможно ли переселение душ при живых носителях, но справедливо рассудив, что вряд ли врач является специалистом в области реинкарнации или чего еще там, я через пару минут забыл об этом разговоре. Чтобы убить оставшееся время, зашел  в магазинчик к Марии, успел сказать ей, что еду в Петру и вечером не успею с ней встретиться, перенес посиделки в кафе на следующий день. Девушка немного расстроилась, мы минут пять поболтали о погоде, которая здесь всегда однотипно жаркая, потом обозначив поцелуй в щеку, я направился  к месту сбора, чувствуя себя полураздетым под взглядами мужчин-арабов, разгружавших чемоданы большой туристической компании из Китая.

В микроавтобусе нас было 9 человек, кроме лиц с которыми в фойе беседовал Рахим, были еще две молодые пары. Ребята и девушки примерно лет 23-25.Всю дорогу они сидели разбившись по парам, шепча друг другу на ухо. Периодически девушки, то одна, то другая заливались смехом, под неодобрительные взгляды остальных пассажиров. Толстяк продолжал сверлить меня взглядом, отводя каждый раз глаза, когда встречался  с моими глазами, несколько раз ловил на себе внимательный взгляд Рахима. Я сразу сел на заднее сиденье, стоящее отдельно, так как микроавтобус был оснащен микролифтом для лиц с ограниченными возможностями, и в углу у задних дверей помещалось лишь одно кресло. Три часа изнурительной поездки, снова монотонное мелькание каменных пустошей за окнами, редкие встречные машины  и мы у входа в каньон Петры. Снова неторопливое спускание по каньону под заученное  бормотание гида.  У входа в каньон продавали воду, мороженное и шаурму. Все закупились шаурмой и мороженным, я же купил пятилитровую баклажку воды, под недоуменными взглядами группы. Платков у меня было целых два,  надеюсь, воды мне хватит, чтобы помыть оскверненную колонну и вернуть свое тело. При всех достоинствах этого тела, родное было ближе и как-то привычнее. Вот так неторопливо мы дошли до главного храма Петры, высеченного в скалах. Вчерашняя история повторилась в деталях: вспышки фотоаппаратов, айфоны, андроиды, шум как на восточном базаре. Когда мои любители древности наконец обратили свой взор на верблюда, я вначале поискал среди местных вчерашнего старика: его нигде не было. «ну и буй с ним»,-мысленно выругался я и пошел к месту своего вчерашнего преступления. Высохшее желтоватое пятно с бурым контуром пятно, безмолвно свидетельствовало о вчерашнем непотребном моем действии. Открутив крышку баклажки я, смочив платок, стал тереть боковину колонны, пытаясь вернуть ей первозданный облик. Колонна увлажнялась, но изменения цветового оттенка не замечалось. Переведя на эти действия, все пять литров воды, понял, что ничего не изменилось: желтое пятно как свидетель обвинения продолжал выделяться на сером фоне колонны. Может будь у меня под рукой чистящие средства, моя попытка была бы успешной. В этом месте негде было взять порошок или прочее средство, а то, что оно может понадобиться не пришло в голову раньше. Да и не было гарантий, что это поможет: высохнув, колонна вернулась в прежнее состояние, водные процедуры нисколько не изменили ни цвет пятна, ни его размер.

–Вы археолог? ,-голос прозвучал так неожиданно, что я подскочил на месте. Конечно, кто же это мог быть-только мой верный «поклонник». Сейчас он стоял рядом, весь усеянный бисеринками пота, шумно дыша и облизывая жирные губы, две шаурмы, купленные им на входе отправились в его необъятный желудок, оставив на губах следы жира. Спуск в Петру видимо дался ему с трудом, идти было не меньше двух километров: пятна потна под мышками и огромное пятно на животе с приставшими крошками хлеба.

–Нет, я не археолог,– тон которым это было сказано не оставлял ни малейших сомнений, что я не собираюсь продолжать разговор. Меньше всего в этот момент хотелось разговаривать: после провальной попытки отмыть колонну, я был близок к панике. Если наутро я проснусь в этом теле, вероятность, что снова превращусь в мужчину, равнялась к нулю. Как в этой ситуации вести непринужденную беседу, тем более с типом, внушавшим неприязнь как своим видом, так и своим поведением самонадеянного самца. Но толстяк не собирался сдаваться:

–Я тоже люблю артефакты старины, у меня на даче стоит статуя Аполлона, оригинал, мне его из Греции друзья привезли, у меня серьезные связи с греческим министерством культуры,– похвастался он, видимо предполагая, что после этих слов я ему отдамся прямо здесь на скалах Петры.

–Поздравляю, – с этими словами я быстрым шагом пошел к единственной урне, находившейся здесь, чтобы выбросить испорченные носовые платки и пустую емкость. Толстяк замешкался, обозначил движение  вслед за мной, но  рассудив, что за мной  ему в скорости не тягаться, решил поупражняться в славословии с единственным соперником ему по зубам- верблюдом. Верблюд, раздраконенный туристами, тоже видимо решил, что этот человек чересчур приставуч и выразил свое отношение к происходящему смачным плевком в лицо толстяка. Чертыхаясь и проклиная весь арабский мир, толстяк начал чистить лицо помятым грязным платком выуженным, откуда из глубин необъятных штанов. Пара человек не удержалась от смеха, в то время как основная масса старательно отворачивалась. Толстяка смех людей оскорбил больше реакции верблюда: с матом он обрушился на находящихся вблизи, тем самым подтвердив теорию Дарвина, что некоторые люди все же произошли от обезьян.

Я еще раз прошелся по небольшой площадке перед храмом: вчерашний старик как под песок провалился. Даже нашел отметины от ножек раскладного стула на котором сидел бедуин.

–Как вам Петра?, -голос Рахима вывел меня из задумчивости.

–Это волшебное место, только в сказке бывает так,-я практически не покривил душой. –Когда мы выезжаем в отель? Поездка ни к чему не привела и мне не терпелось попасть в отель, где можно будет принять душ и спокойно обдумать дальнейшие действия.

–Сейчас пять-десять минут когда все соберутся, пойдем к трансферу,-Рахим хоть и показывал заинтересованность, но делал это неназойливо. Может, боялся реакции Александра, арабы они не конфликтные, на рожон не лезут. Выход из каньона на площадку к микроавтобусу шел на подъем, незначительно, но затяжной, практически два километра. Шумное дыхание  толстяка сопровождало нас на протяжении всего пути, имея такой лишний вес, слабое здоровье, какая необходимость была лично для него в такой поездке. Или он поехал из-за меня? Мысль показалась интересной и в то же время тревожной, мне теперь все время придется вести себя настороже? Обратная дорога не отличалась ни разнообразием ни интересными моментами: только оплеванный верблюдом толстяк периодически раздевал меня взглядом, видимо он решил так или иначе произвести на меня впечатление. Но раз так у него не получилось, то с впечатлениями иначе был полный порядок. Впервые в жизни я посочувствовал девушкам, знать, что тебя оценивают как товар, видеть в тебе лишь сиськи да попу, приятного в этом, честно скажу, мало. Вернувшись в отель, я принял душ и решил немного расслабиться. Сегодня должна была танцевать Лина и после ужина я спустился на террасу открытого кафе. Большинство столиков уже было занято, преимущественно арабскими семьями, где женщины наравне с мужчинами курили кальян. Без кальяна в арабских странах не обходится ни одно заведение, это непременный атрибут. Заиграл музыка, на сцену под ритмичную восточную музыку, плавно, как пантера выскочила, та, что пару дней назад, делила со мной ложе. Монисты, висящие на украшенном топе и юбках, звенели в ритм движений: то убыстряясь, то замирая. Скользя между столиками, Лина мимолетно посмотрела мне в лицо и также уведя взгляд, прошла дальше, кокетливо тряся бедрами и играя животом. Сейчас, глазами девушки, я видел  пару лишних килограммов, неидеальное, по сравнению с моей, состояние кожи, избыток косметики и непропорциональное тело, слишком короткие ноги. У женщин лучше периферическое зрение и цветоощущение? Да у них сканирующее зрение и детектор лжи-я четко видел, что движения Лины не попадают в такт музыки иногда. А ведь пару дней назад, она мне казалась воплощение ритмики и пластики. Возвращался в номер с головой, пухнувшей от забот: мир стал ярче, но говна в нем тоже стало больше и говно это шло рядом, впереди, сзади, не стесняясь, обсуждая мои части тела, достаточно громко, что я все отчетливо слышал. Неужели и я был таким же?