Страница 17 из 116
Но больше всего Арху поразил сам желтоглазый. Ведунья вообще не подозревала, что он умеет улыбаться. Причём весьма мило и – чего уж душой кривить – очень обаятельно. При этом улыбка с ним творила чудеса. Из просто симпатичного мужчины он вдруг превратился в писанного красавца. А уж когда он начал расточать комплименты, лекарка готова была поверить, будто где-то по пути Ирраша подменили на сильно улучшенного двойника.
Дивная перемена стала неожиданностью не для одной ведуньи. Собеседники, к которым обращался шавер, все, как один, сначала вздрагивали, и лишь потом отвечали. А глядя на преобразившегося ушастого, мужчины явно могли думать исключительно о том, как отвисшие челюсти не потерять. Большинство же встреченных ими дам готовы были выпрыгнуть из платьев непосредственно там, где они стояли.
Ирраш, сцепившись языками с тремя весьма почтенными на вид господами разом, обсуждал что-то настолько скучное, что у Архи скулы сводило. Через пять минут лекарка окончательно потерялась в «векселях», «имперских займах» и, почему то, «армейских поставках». Она и смогла уловить, будто вся эта муть каким-то образом имеет непосредственное отношение к городской страже.
Поэтому девушке оставалось только стоять рядом с шавером, изображая из себя статую, вроде тех, что столы украшали. Правда, лекарка подозревала, что у неё это получается гораздо менее изящно. Да, к тому же, ей ещё и приходилось следить за собой, чтобы не зевнуть во всю пасть. Или не уронить бокал с вином, который она в руках крутила. Пить его было невозможно даже от скуки. Архе хватило одного глотка. После него во рту появился такой привкус, словно девушка долго медную проволоку жевала.
- Тьма, дорогая, взгляни, как он обаятелен! – раздался за спиной лекарки не слишком тихий шепот.
Хотя, понижать голос в гуле, который только изредка перекрывал истеричные взвизги скрипок, должных изображать оркестр, было бессмысленно.
- Милая, даже не думай об этом! Не спорю, он безумно хорош, но лучше с ним не связываться. Про него ходят такие ужасные слухи! Говорят, что он лично пытает преступников. И, более того, ему это нравится.
- Ну и что? – совершенно по-идиотски хихикнула девица. – Я же не преступница. Слава Тьме, адюльтер[1] у нас пока законом не запрещён.
- Дорогая, ты не понимаешь, ему это нравится! Леди Фарах после того, как провела с ним ночь, сама отправилась в монастырь Тьмы Кающейся. И ко двору больше не вернулась. Мне рассказывали, будто когда она вышла из его спальни, на ней просто живого места не имелось.
- Ну, думаю, что в монастырь её муж отправил. И давно пора, потому как она подол и перед конюхами задирать не стеснялась. Но, если совсем откровенно и только между нами, я совсем не отказалась выйти из его спальни так, чтобы на мне живого места не имелось. Впрочем, можно и вовсе не выходить.
Кажется, кто-то за спиной Архи уже отправился прямиком с бала в мире грёз. Который воплотился непосредственно в спальне некоего шавера.
- Какие ужасные вещи ты говоришь, дорогая? Он настолько порочен, что…
- Что даже ты, не смотря на все своё ханжество, готова отдаться ему прямо в саду под первым кустом. Я же тебя знаю, милая.
От неожиданности, ведунья едва вина не хлебнула. Она всегда подозревала: лорды относятся друг к другу оригинально и представления о дружбе у них специфические. Но две девицы, шипящие у неё за спиной, живо напомнили лекарке парочку кобр. И виной тому был не только их шёпот.
– Кроме того, погляди на девку рядом с ним. Она изувеченной не выглядит. Наоборот, присмотрись, какое на ней платье. С виду простенькое, но как смотрится очень изящно.
- Лучше обрати внимание на её причёску. Я никогда такого не видела. Наверное, лорд Нашкас не скупиться, раз она смогла отвалить столько денег парикмахеру. Как ты думаешь, можно у этой дамы поинтересоваться, кто её причёсывал?
- Открой глаза, милая. Это парик! А если ты собираешься общаться со всякими… Конечно, я знала, что ты ради выгоды пойдёшь на все, но унижать себя общением с уличными девками!..
- Я же с тобой общаюсь, дорогая. С меня не убудет, если я, все-таки, спрошу.
Арха почувствовала, как её плеча что-то коснулось. Она скосила глаза. Оказалось, что лекарку деликатно постукивают сложенным веером. Пришлось обернуться. Почему-то, ведунье представлялось, будто она увидит двух почтенных леди, чья юность осталась далеко за поворотом. Оказалось, что змейки даже помладше самой девушки были. Такие молоденькие прелестницы с румяными, не смотря на толстый слой белил, щечками и невинными глазками. Все-таки, видимость порой бывает шокирующе обманчивой.
- Милая, - обратилась одна из коброчек к ведунье, растягивая пухлые губки в слабом подобии дружелюбной улыбки, - у вас прелестная прическа. Не подскажите, кто соорудил это чудо?
- Младший лейтенант Гвардии Его Императорского Величества, - абсолютно честно ответила Арха, - Кстати, макияж тоже его рук дело. Он же выбирал платье, туфли, чулки и нижнее белье.
Демонессочки похлопали накладными ресницами, огромными, как крылья бабочки, переваривая ее сообщение.
- Хамка, - выдала, наконец, вердикт одна из них и обе змейки, трогательно взявшись за ручки, гордо удалились.
Лекарка пожала плечами. Их реакции она не поняла. Вот стоит только сказать правду, как тебя обвиняют в хамстве. Где, спрашивается, справедливость?
- Тебе Адин уже даже белье выбирает? – вкрадчиво поинтересовались у нее над ухом.
От неожиданности Арха так дернулась, что у нее вино из бокала выплеснулось. Хорошо еще, что на пол, а не на подол. Ведунья сглотнула, пытаясь смочить разом пересохшее горло, и медленно обернулась.
- А у вас есть возражения по этому поводу, лорд Харрат? – мило, хоть и несколько судорожно, улыбаясь, спросила девушка.