Страница 2 из 80
Это да, я была чудо как хороша: медовые глазки, чёрная лоснящаяся шкурка, грациозная походка. Ну, я думаю, вы уже поняли, что я - настоящая красавица. Подумаешь, немного отличаюсь от своей родни. Зато мама очень любила по вечерам брать меня на руки и почёсывать за ушком, поглаживать мягкое пузико и долго вычёсывать пушистую шкурку, которая начала линять после долгой морозной зимы. Никому из моих многочисленных братьев и сестёр не доставалось столько материнского внимания и заботы. К тому же, я совершенно не переживала по поводу отсутствия у меня человеческой ипостаси. А чего расстраиваться, если мне и так сытно и тепло живётся в отчем доме? Вернее жилось до сегодняшнего дня.
- Дорогой, ты должен что-нибудь сделать, ведь она наша дочь, - обратилась матушка к моему отцу, который почему-то не спешил вставать на мою защиту. Более того, растерянность и непонимание в его глазах навели меня на мысль, что папаша напрочь позабыл об этом прискорбном факте. Вон, как удивлённо меня разглядывает, словно видит впервые, а ведь я каждый день массировала своими маленькими лапками его лохматую голову, стараясь заслужить расположение главы семьи, вдруг да пригодится? Но, как оказалось, память у моего батющки хуже девичьей. Ничего, я ещё не использовала своё главное оружие – личное обаяние.
На всякий случай сделала жалостливые глазки и подняла правую переднюю лапку. Подумала немного и добавила к ней ещё и левую. Вот так, теперь даже последний тугодум поймёт, что его о чём-то просят. Сидеть на попе было неудобно, всё время мешал хвост. Но приходилось терпеть и ждать, когда папочка проникнется жалостью к беззащитному созданию и найдёт способ спасти свою несчастную дочь, ну или кем он там меня привык считать?
Ага, кажется, сработало. Потёр колючую бороду, повздыхал тяжко и решительно произнёс:
- Отнесу-ка я её к обозу. А всем скажем, что в лес сбежала, пусть ищут. Глядишь, и выживет среди людей. Они в домах часто кошек держат, может и наша у кого пристроится? Ты бы её хоть мышей ловить научила что ли? Какое-никакое занятие. С таким умением не пропадёт.
«Что?! - моему возмущению не было предела, – да чтобы я, своими бархатными лапками, да этих грязных грызунов трогала? Не бывать этому!»
Однако, моего негодующего вопля никто не услышал, а потому разговор родителей продолжался в том же духе:
- Это ты хорошо придумал, Савьяр. У людей кошкам хорошо живётся. Особенно в тех домах, что побогаче. Там и мышей ловить не нужно. Ты только обоз поприличней выбери. Не крестьянский, с зерном да картошкой, а купеческий - с дорогим товаром. Может и повезёт нашей малышке обосноваться у хороших людей, чтоб в тепле, да в сытости.
«Это кому ещё с кем повезёт! Такое счастье не каждому в руки даётся. Вот поживу, присмотрюсь и выберу самого достойного», - старалась я внести посильную лепту в решение моей дальнейшей судьбы, но как всегда безрезультатно. К моему мнению никто не желал прислушиваться.
Отец достал из-под лавки холщовый мешок не первой свежести и направился в мою сторону. Я от него. Не желаю задыхаться от пыли. Пусть поищет что-нибудь почище этого пылесборника. Маленькой и юркой мне не составило большого труда ускользать от большого и неуклюжего отца. К нашим догонялкам присоединились мои братья и сёстры. Стало так весело, что в какой-то миг я забыла из-за чего началась вся эта беготня, и была поймана, зазевавшись на очередном крутом повороте. Я, конечно, видела протянутые ко мне руки, но затормозить и изменить направление своего движения уже не успевала. Хорошо, что эта была мама. Она подхватила меня на руки и строго посмотрела на отца:
- Уж не думаешь ли ты, Савьяр, посадить нашу девочку в мешок из-под картошки?
Я так и знала, что он грязный и пыльный. И тоже уставилась на отца, даже с большим возмущением, чем мама. Но, как всегда, была проигнорирована. А вот с мамой такой номер не пройдёт, она умеет настоять на своём. Поэтому папа, вздохнув ещё раз, вынул из сундука новую наволочку - цветную, нарядную.
Я так любила спать на подушке с такими вот цветочками. Сразу вспоминалось лето и мои недолгие прогулки с мамой в ближайшем лесочке. Это были самые приятные минуты в моей недолгой жизни, когда я чувствовала себя свободной и немного пьяной от обилия свежего воздуха и разнообразия лесных ароматов. Эх, ладно, уговорили, буду любоваться этой красотой изнутри и мечтать о лесе.
Я покорно позволила опустить себя внутрь наволочки, правда на прощание слегка царапнула папашу. А нечего пытаться засунуть дочь в грязный мешок. Это он ещё легко отделался, обычно я не такая добрая по отношению к тем, кто меня обижает. Ведь стоит только раз молча снести обиду и тогда можно легко превратиться в мишень для всех желающих развлечься за мой счёт. Вот и приходилось использовать когти и зубы по их прямому назначению. Зато теперь мало кто отваживается связываться со мной. Кому же захочется ходить исцарапанным на потеху всей деревни и дожидаться пока сойдут следы, оставленные моими острыми коготками?
Всю дорогу до постоялого двора, на котором останавливались на ночлег обозники, отец тихо ругался. Наверное, чтобы знакомые не услышали. На кого? На меня конечно. Но я не обращала внимания на его дурное настроение, а старательно запоминала незнакомые слова, мало ли, что в жизни может пригодиться?
«И чего так расстраивается? – подивилась я в который раз. - Царапина-то совсем пустяковая, её и не видно за густой бородой. Зато останется хоть какая-то память обо мне, пусть и не надолго».
Мама перед отходом успела сунуть мне в мешок свиной окорок, который я теперь с удовольствием поглощала. Ничего, что неудобно и слегка укачивает. Я прижала его, как родного всеми четырьмя лапами и довольно урчала, вгрызаясь в сочное мясо. Вот повезло, так повезло. Эх, и заживу я теперь.