Целующие солнце

-И в чем спор?

-Я ее решил и точно знаю, что рыбок выращивает датчанин! – сказал Артем. Его щеки раскраснелись.

-А я думаю, что финн, - Толик тоже полистал тетрадь и ткнул пальцем в исписанный лист. - Вот, ознакомьтесь. Тут все ясно написано.

Мне было ничего не ясно. Почерк оказался неразборчив.

-Ежу понятно, что это датчанин, - проворчал Артем.

Принесли дольки лимона на блюдечке. Лимоны источали приятный тонкий аромат, от которого щипало в носу.

-Финн, – твердо заявил Толик. - Другого варианта решения быть не может.

Они тут же затеяли вялый спор, исходя из которого, я понял, что спорят они уже не первый час, что датчанин, при всем уважении к датчанам в целом и к конкретному датчанину в частности, просто не способен выращивать рыбок, потому что он лопух. Так же выяснилось, что мать Артема живет где-то очень далеко, и если Артем не перестанет спорить и размахивать кулаками, то отправится к ней с первым же пинком. А также я узнал много анатомических подробностей о многочисленных дальних родственниках Толика.

-На что спорили-то? – спросил я, сверяясь с задачкой.

-На коньяк, - сообщил Артем.

-Смотрите, вот у вас здесь логическая неточность, - я положил лист на стол, взял ручку и быстро все исправил, - видите? Финн никак не может выращивать рыбок.

Артем издал победный вопль.

-Но и датчанин не может, - сказал я. Артем громко скрипнул зубами.

-Он же лопух, - пожал плечами Толик.

-Вот смотрите. Если здесь у нас англичанин, а тут лошади, то рыбок, соответственно, разводит немец.

-Везде эти немцы, - проворчал Артем мрачно, - ох уж они…

Толик откинулся в кресле, теребя рыжую бородку.

Артем вскинул вверх оттопыренный указательный палец:

-Вот вам и школьная задачка! Дайте-ка... Я, вообще-то, в домыслы не верю!

Взяв тетрадь, он принялся читать.

Я же пил чай с лимоном. Самолет легко тряхнуло. Кажется, мы снова поднялись выше облаков.

В этот момент я вдруг с необычайной ясностью осознал, что очень сильно устал. Устал и физически и морально. От работы в первую очередь. От бесконечных фотосессий. От постоянных погонь за хорошими (нет, я бы даже сказал, отличными) кадрами. От «Фотошопа» тоже устал. От Марии Станиславовны с ее настроением, похожим на американские горки: утром она может петь за рабочим столом, а вечером, впадая в жесточайшую депрессию, запираться в кабинете на ключ и гасить свет. Творческие люди, чтоб их… Устал от фотоаппаратов. Мне вдруг показалось, что мой старый добрый «Кэнон» весит целую тонну. И как я его вообще могу таскать целыми днями? А еще накатила усталость от бешеного темпа жизни. От диких гонок по городу и за городом, от метро, такси, ресторанов, клубов, от лишенных всякой стеснительности подвыпивших девушек на одну ночь, от съемок в телепередачах, репортажей и интервью, долгих бесед с поклонниками и профессионалами. Они улыбаются тебе, но взгляд их (который, к сожалению, никак не уловить через объектив) холодный настолько, что вместо слез, наверное, сыплется ледяная крошка. Усталость - неотвратимая завоевательница души и тела.

А когда я вообще нормально спал в последний раз? Чтобы не падать в кровать без ног в четыре часа ночи, а спустя три часа вскакивать на работу? Когда я спал по-человечески? Не помню уже, когда такое было. В той сказке, где была жива Аленка, наверное.

-Все верно. – Сухо произнес Артем.

Толик похлопал меня по плечу.

-Теперь мы просто обязаны подарить вам коньяк!.

-Вы куда летите? – спросил Артем. – А давайте на «ты». Как-то невнятно получается, верно я говорю?

-Верно.

-Так куда путь держишь?

Как объяснить людям, что мне совершенно все равно, куда я лечу?

-На север.

-У нас красиво, - сообщил Артем. - На севере красивее всего. Там такая природа! Закачаешься!

-Север – это сила! – добавил Толик.

У обоих загорелись глаза, и они наперебой принялись рассказывать мне, насколько красив север. Особенно, вообще-то, Заполярье. Чем ближе к Северному ледовитому океану, тем красивее и красивее. Или, как сказала бы Алиса из страны чудес – все чудесатее и чудесатее. И ведь не поспоришь! 

-У нас северное сияние, - говорил Артем, загибая указательный палец на руке, - у нас морошка, грибы, черника, сугробы, Новый год так Новый год и, этот, мороз! Вообще-то, у нас не всегда холодно.

-Но всегда красиво! – добавил Толик.

-Никогда не был на севере?

Я покачал головой. Глаза Артема загорелись.

-Там столько снега! – воскликнул он. - Эх, прилетел бы ты к нам зимой! Я б тебе показал.

И он растопырил руки, показывая как много у него на севере снега.

-Это вам не Краснодар! Это вам даже не Ленинград, или как он там сейчас… не важно. Вообще-то, брат, такой красотищи ты нигде и никогда не увидишь.

-По телевизору показывали Аляску. Хуже. – Заверил Толик. - Все какое-то не настоящее. Особенно дороги.

Я попытался сказать, что даже не собираюсь спорить, но они меня не слушали. Они любили север. Меня посвятили в таинства северного сияния. Мне рассказали, чем черника отличается от голубики. Мне разъяснили, чем росомаха отличается от медведя и почему, когда ездишь в сопки на лыжах, нужно смотреть на верхушки деревьев. Мне даже нарисовали заячий след. Правда, след, нарисованный Артемом, имел мало общего со следом, нарисованным Толиком, но после жаркого короткого спора они пришли к выводу, что зайцы бывают разными. Еще мне поведали, что при температуре ниже минус двадцати градусов совсем не чувствуется мороз, но зато немеют губы, щеки и веки. Артем рассказал, как один раз он вышел ночью в магазин, а температура, вообще-то, была минус сорок два. Дойдя до магазина, он обнаружил, что не может пошевелить челюстью и сказать продавцу, что хочет. Пришлось лезть за сотовым, но оказалось, что у дешевой корейской безделушки от перепадов температуры запотел экран, причем изнутри, и разобрать текст было невозможно. Вообще-то, телефон был недешевый, но не об этом речь. Артем бродил по магазину почти полчаса, прежде чем смог совладать с собственной челюстью…