Страница 7 из 87
Она включила свет, но тьма не ушла, а стала лишь виднее.
Ужас стиснул ее сердце железной рукой. Яна открыла рот, чтобы закричать, но крика не вышло.
А тьма уже начала подниматься по ножкам ее кровати, ползти все выше и выше.
Двигаться она не могла. Лишь только дергаться, наблюдая как мягкое покрывало тьмы и ее длинные щупальца ползут, ползут все ближе и ближе к ней.
Девушка дергалась все яростнее и сильнее. Слезы ползли по ее щекам. Ужас бился в сердце, пульсировал в венах, в голове. Она вся была наполнена ужасом, она вся была им.
Тьма сначала коснулась ее щек, впитывая всю боль в ее слезах, наслаждаясь ее страданием.
А затем она накрыла ее тело волной.
Мы стояли в палате моей сестры.
Тьма была на ее теле. Тьма пожирала ее. Я вырвалась из объятий ангела и бросилась к сестре.
- Пшла вон! – закричала я, пытаясь пнуть ее. Ногу внезапно ожег холод – леденящий и безжизненный.
Это было само небытие – вечность и смерть.
Ангел схватил меня за руку и рванул назад.
- Ты знаешь, кого я приведу, - начал он яростно и страшно. - Уходи по-хорошему, пока я не позвал его.
Лающий смех послышался из тьмы. Внезапно из нее выросла фигура вся насквозь черная фигура:
- Его я не боюсь, - ухмыльнулась она, вырастая все больше и больше, пока не заполнила почти всю комнату. - Мне никто не указ!
- Тогда, - одно лишь слово прозвучало, как удар клинка, как крик ярости. Глаза ангела светились черным, неистовым светом. Глаза его были страшны!
Ангел шагнул еще ближе ко тьме и его черные крылья загорелись. Обжигающее пламя танцевало на кончиках перьев.
Он простер руки, из них ударили молнии, вылетели, как пули из ружей, ослепляя и сжигая. Тьма закричала и бросила в него сгусток сумрака. Ангел движением руки легко отразил его, и шар улетел в угол, где взорвался, облив стены тьмою, которая медленно поползла через всю комнату, приближаясь к черному силуэту.
Ангел бросил бушующий взгляд на потеки мрака и они загорелись, вспыхнули. Спустя несколько секунд огонь погас и пол оказался чистым, как будто не здесь несколько секунд назад бушевал огонь.
Ангел продолжал наступать на нее, и постепенно тьма становилась все меньше и меньше. Видимо, он воздействовал на нее ментально, потому что вскоре из сгустка послышался стон, исполненный истинной муки, и затем тьма пообещала:
- Я еще вас найду, - и растворилась в пространстве.
Я бросилась к сестре, присела рядом с ней на колени, и принялась звать ее:
- Яна! Яна!
Но Яна не отвечала мне. Она лежала тихо и неподвижно, словно мертвая.
- Яна! – я толкала ее, и тянула за руки, начиная понимать… что…
Нет!
Почему, почему, почему?
Я зажмурилась, торопливо пытаясь изменить реальность, сосредоточив всю волю над этим, пытаясь сделать так, чтобы она дышала, а сердце ее билось, и кровь весело и быстро бежала по венам.
Но все было бесполезно.
Поняв это, я привалилась к кровати головой и заплакала.
Когда я подняла голову, ангел стоял над Яной и держал ее руки на ее шее и голове.
От его рук текло сияние и окутывало все ее тело.
Бывают же такие чудеса!
- Забирай ее, и уходите, - велел он мне, исчезая, как только сеанс исцеления был окончен.
Весь пол был усыпан черными лепестками роз.
И букет из них лежал прямо на том месте, где он исчез.
Я подняла его с пола и уткнулась лицом в цветы, вдыхая тонкий и сладкий аромат.
Когда Яна очнулась, она ничего не помнила.
- От кого мы бежим? – недоумевала Яна, садясь в машину.
Мы неслись от ее палаты до автомобиля ангела. Пришлось его украсть. Слишком уж велик был страх, что тьма вернется.
Я сжала губы.
- Один человек хочет убить меня, - ложь во спасение, ложь во спасение! Только бы поверить в это.
- Почему? – тихо спросила Яна.
- Он мафиози, - я выдохнула, вроде все шло хорошо. - Я ему понравилась, но отказала, и теперь он жаждет мести.
- Влипла ты сестричка!
- Да уж, - ответила я, подъезжая к нашему дому.
- Э, ты куда?! – сестра схватила меня за рукав.
- Принц, - ответила я, - надо забрать кроху.
- Но… там может быть мафиози, - сказала Яна испуганно.
- Я не оставлю Принца на верную смерть.
Выйдя из машины я увидела Принца, бегущего ко мне.
- До чего умный котик! – я подхватила его на руки и бросилась к машине. - Как только ты смог выйти из квартиры?
В ответ котик загадочно улыбнулся.
Мы мчались по шоссе. Котик не хотел сидеть на руках у Яны и устроился на моих коленях. Правда при этом было сложно нажимать на педали, но он категорически не хотел слезать, а когда я его ссаживала, забирался обратно.
Тьмы не было.
Вечером мы остановились в придорожной гостинице. Обшарпанное, древнее здание приняло нас в свои объятия.
Выйдя из душа с одним полотенцем, обмотанным вокруг тела, я прошла в единственную нашу комнату.
Обдумывала я, что нам делать и что же надо от меня Тьме.
Так и не придя не к какому выводу, я подняла глаза.
Посередине комнаты стояла молодая девушка лет двадцати. Серые глаза, водопад каштановых волос, греческий носик, тонкие черты лица. Синее платье обтекало ее, как вода, подчеркивая идеальность фигуры в меру пышной и тонкой.
- Да воссияет твой день! – странно приветствовала меня девушка. Голосок у нее оказался на диво чистый и красивый.
- Твой тоже, - ответила я.
- Скажи мне кто ты, - попросила она.
- А зачем тебе это? – мягко спросила я.
- Мне нужно знать, - ответила она и сила зажглась в ней. В ее голосе и в приказе. - Скажи мне! – потребовала она.
- Катя Пельменская, - соврала я.
- А-а-а, - разочарованно протянула девушка. - А я думала, что ты та, кто мне нужна, эта Злата Светлинская.
- Ее здесь нет, - я сложила руки на груди поверх полотенца. Несмотря на свою красоту и ласковое обращение, девушка не внушала мне доверия.
- Как ты вообще сюда попала? – строго спросила я ее.
Девушка загадочно ответила:
- У меня свои методы.
Внезапно дверь распахнулась и вошла Яна с котом на руках.
Принц яростно сощурился, глядя на девушку.
Он соскочил с рук Яны, шипя. Бешенство так и плескалось в зеленых глазах кота.
Девушка издевательски поклонилась ему:
- Да будет глубокой и черной твоя ночь, Ирик!
Кот бросился на нее. Его движение было молниеносным
Девушка засмеялась и взмахнула руками. Серебристые лучи, совершенно безвредные и похожие на легкие брызги света.
Она исчезла, а кот с растерянным видом сидел на полу и смотрел на место, где она совсем недавно стояла.
Я присела на корточки рядом с ним и ласково заговорила:
- Ну, что ты, пушистенький? Иди сюда! – кот, сердито нахмурившись, потопал ко мне. Было явственно слышно его маленькие топ-топ-топ…
Он подошел ко мне. Я сгребла малыша в свои объятья и пошла с ним к креслу.
- Зачем ты на нее набросился? Теперь мы никогда не узнаем, почему она меня искала!
Кот гневно на меня сощурился, спрыгнул с моих колен и скрылся за диваном.
«Свинья!» - я была обижена на него. Я скинула полотенце и надела майку. Легла в постель, велев Яне:
- Проверь дверь, чтоб еще кто-нибудь не заявился!
Сестричка отправилась выполнять поручение, а я отвернулась к стене. Она понимала, что я не в том настроении, чтобы со мной пререкаться.
А в детстве мы часто ссорились. Иногда было достаточно приказа матери сидеть с Яной, как я начинала злиться на нее. Мне хотелось бегать с друзьями по улице, общаться и играть в куклы.
Я не понимала, что она тоже живой человек, этот орущий сверток, а затем и ползающий, все пачкающий пискун, укравший у меня всю любовь моих родителей.
Когда я начала огрызаться, и клокотавшая во мне злоба уже просачивалась наружу едкими слезами и обидными репликами.
Моя мама посадила меня рядом с собой и сказала:
- Что же ты, Злата! Как я без тебя справлюсь? – ее печаль, ее доброта окутали меня словно облаком. А затем она строго отчитала меня, - Если не ты, то кто поможет мне сделать из нее человека?! Ведь она мала и не поймет, где правда, а где ложь, где счастье, а где горе, когда идти, а когда стоять!
Я слушала ее и раскаяние захлестывало меня волнами. Оно и сейчас во мне, не смерч, а волны… Волны пропитанные мраком.
Я поняла.
Мама ведь любила меня по-прежнему.
И Янка нуждалась во мне.
И я развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла назад. И
вперед.
Я изменилась, оставшись той же.
Но Янка помнила. И Янка не любила.
Хотя я не могла понять, как она может помнить?
И только, когда мы стояли над могилой наших родителей… Когда я рыдала взахлеб и хотела упасть в эту яму, потому что она была лучше, чем та, что поджидала меня в жизни…
А Яна молчала, и не слезинки не было в ее глазах, только безнадежность черной птицей билась в ее глазах, билась и не могла вылететь.
Лишь тогда мы взялись за руки. Одни перед жестоким, яростным миром, полным зла, света, ненависти, любви и гадости, которую творят люди.
И с тех пор, мы ничему и некому не давали разлучить нас.
Янка вернулась и села на краешек моей постели.
- Может, расскажешь мне все?
- Ну, не знаю, - я повернулась к ней. - Что ты хочешь услышать?
Янка задумалась. В ее глубоких глазах цвета золота появилась тень грусти. Она стиснула мою руку своей и ответила:
- Все! – ее голос в маленькой комнатке прозвучал неожиданно громко.
«Сестричка, я вижу души… а еще ангелов. Можешь отправить меня в психбольницу» - я хрипло рассмеялась.
Яна с тревогой воззрилась на меня.
- Все в порядке, - я вытерла слезы. Ложь во спасение. Ложь благословенна. Но правду сказать ей нельзя. - Я встретила парня, - я машинально теребила свой браслет из шнурков. Он уже изрядно надоел мне за все это время, но он был моим оберегом и я любила его, потому что его подарила мне мама. Это была словно частичка ее, частичка ее любви.
- И? – требовательно спросила моя сестра.
- Он показался мне милым, - я вздохнула. Пока это была правда, но скоро наступит территория лжи. - А потом я встретила другого человека. На автобусной остановке. Человека имя которого тьма…
- Злата! – воскликнула Яна.– Говори без этих твоих штучек!
Она никогда не ценила метафоры в серьезных разговорах. Даже если в них была сокрыта суть. Она двигалась к цели прямо, не раздумывая, не ходя вокруг да около. Один рывок, или несколько, один рывок!
- Это серьезный бандит. И теперь он гонится за нами.
- Что ему надо? - глаза Яны горели чистым бешенством.
- Не знаю.
Она встала и принялась расхаживать. Звук ее шагов нервировал меня, доводя до безумия, но я не могла возразить.
- И что мы теперь будем делать? – голос ее был мрачен и глух.
- Прятаться, - ответила я.
- Ты ему настолько понравилась? – спросила Яна. Но не было на ее губах лукавой улыбки, а в голосе затаенной дрожи. Она была стара душой, после всего, что случилось.
Так сложно было пробить опеку на нее, и сколько она всего натерпелась во всех детдомах. Ее чуть даже в приемную семью не определили, но она сбежала оттуда. Ко мне.
- Нет, дело в другом, - но в чем я не знала.
- Мы все выясним, - пообещала она, наклонившись ко мне. При свете тусклой лампочки, тени так легли на ее лицо, что оно показалось мне нечеловеческим, усталым до изнеможения.
- Я верю, - поцеловала ее в щеку. - Ложись, Яна, уже поздно.
- Хорошо, - и она пошла к своей кровати.
Если Яна, что-то обещала, то она добивалась этого любыми способами, кроме бесчестных, не останавливаясь ни перед кем и ни перед чем.