Страница 62 из 87
Невидимым призраком Леорина вошла в дом, где она когда-то жила. Вся семья сидела за столом: мать - дородная женщина в дешевом, потрепанном платье, отец - мужчина с суровым лиуом. Трое младших братьев, шалунишки и проказники, были непривычно притихшими. Старшая сестра, девица на выданье, ковырялась ложкой в каше. Внезапно отец ударил кулаком по столу и зарычал:
- Они заплатят!
Леорина привычно съежилась.
- Милый, что-то случилось? - проворковала ее мать Альбина.
- Проклятый лорд опять задерживает деньги! Но ничего он заплатит! - мужчина встал и вышел из комнаты.
Альбина скорбно поджав губы принялась убирать со стола. Дети помогали ей, и женщина изредка покрикивала на них. Сколько всего ужасного было связано с этими стенами! Крики и слезы, ненависть и страстный поиск любви… И самое страшное – то, что ее предали, то, что отказались от нее. Навсегда.
Леорина очнулась от воспоминаний, встала и подошла к окну.
Семена зла. Как много было их! Леорина сжала ладонями подоконник.
Что же выросло из нее в итоге? Если бы все было еще хуже, бесхребетное существо? Нет! Она сжала зубы. Она прорвется. Она справится. И будет вечно помнить о том, как нельзя воспитывать детей.
Да, Леорина была обездолена, но она непременно исцелится. Чем заводить детей, гробить их морально, лучше вообще их не заводить. Она была угроблена безразличием родителей и их холодностью. Безразличие порой ранит сильнее, чем крики или удары.
Последней каплей явился полновесный мешочек с деньгами, выкуп. Как будто она вещь или рабыня. Но чуть позже появился и свет.
Свет лился из глаз матери-настоятельницы. Сначала и слова не было о жертвоприношении, только о любви Свенниады и Ярона к заблудшим своим детям. Жрица помогла девушке вписаться в местное общество и первое время присматривала за ней, поддерживала в творчестве.
Леорина, изголодавшаяся по нежности и ласке, сразу же привязалась к ней. Стала "верным псом матери", как ее прозвали. И когда однажды Тиарат сказала девочке о жертве, которую та должна принести, Леорина была готова на все.
С детства она привыкла выполнять определенные условия своего деспотичного отца, все, лишь бы ее полюбили... хоть немного, хоть чуть-чуть, капельку. Но все надежды рухнули.
«Как страшно, - думала она, глядя во вспыхивающее молниями небо. - Как страшно, что я могла бы жить или умереть так ... Не видя, не зная ... Скрученная изломанная изнутри ... Боясь сделать шаг, боясь упасть».
Она жила, как вор, как тать, постоянно отказываясь и боясь. Страшась смерти и желая ее. Зачем жить ненужной и ущербной? Тогда она еще не знала, что может петь. Может многое даже без дара. Что этот свет осветит не только ее душу, но и другие. Она не повторит ошибку своей матери и не откажется от того, что ей дано. Никогда.
Но теперь все иначе. Она может взлететь. Она взлетит! Обязательно.
И станет свободной. От себя и своего прошлого.
У нее были мать-настоятельница и Искрень. Только вот Тиарат оказалась предательницей. Леонира стерла слезы со щек и обернулась. Напротив стоял Искрень и внимательно смотрел на нее.
- Что? - спросила она, вскинув подбородок.
Его руки скользнули на ее талию, а губы нежно прижались к ее губам. Девушка замерла, словно испуганный зверек.
Поцелуй становился все глубже и слаще, а руки его уже нежно бродили по спине Леорины, рисуя там невидимые узоры и заставляя ее таять и задыхаться. Она забросила руки, обняв его за шею, цепляясь за Искреня, словно за последний оплот в тонущем мире. И боль затихала, боль исчезала. Зачем ей другие, если есть он?