Страница 39 из 87
- Вот и хорошо, - сестричка подбежала к комоду (его пришлось сотворить после того, как вся одежда не поместилась на крючках), и, выдвинув свои ящики, принялась в них рыться, бросая шмотки прямо на пол.
- Не то, не то, не то, - приговаривала она. И вытащив золотистое платье, воскликнула:
- Спасибо! – и бросилась меня целовать. Я смеялась и шутливо ее отталкивала.
Тогда она надула губы и спросила:
- Ты меня не любишь?
- Что за ерунда, люблю, конечно, ты же моя сестра.
Просто… просто на самом деле раньше я не верила ни ей, ни себе, но то отзвуки былого. Но после слов Ироэна во мне что-то изменилось, как будто повернули ключ в ранее запертой двери. Я поняла, что ее сестринские чувства ко мне могут быть правдой.
Вечером пришел Ироэн, причем он подгадал время так, что Янка как раз плескалась в монастырской бане.
Я почему-то не бросилась к нему навстречу, вспоминая то, что он сказал однажды. Не мне, но это не имело значения.
А он как будто почувствовал мое настроение.
- Злата, а как ты думала, зачем я сказал, что не интересуюсь тобой Тервену? – он не сводил с меня пылающих карих глаз, в которых в безумном фейерверке сплетались нежность, желание и страсть.
- Я не знаю, - пролепетала я, зачарованная его взглядом, и всем моментом, который, казалось, был пропитан безумием любви. Оно сочилось из пространства, раскрашивая все в огненно-золотые тона.
- Смотри, вот правда, - и он открылся полностью передо мной, и я увидела, как пылает его душа, будто лес охваченный пожаром. – Ты мне тоже нравишься, даже больше чем нравишься, - признался Ироэн, ожидая моего ответа.
Переплетение сверкающих линий завораживало.
Он объяснял свое поведение:
- Ты до сих пор не понимаешь, как высоко твое положение в нашем мире. Твой отец будет гневаться, если узнает о нас, ведь по правде я недостоин тебя.
- Ты так думаешь? Глупенький, - я шагнула ближе к нему, еще ближе, так что наши тела почти соприкасались, и искры бежали по коже.
- Ты так нужна мне, - прижавшись лбом к моему, прошептал он.
- Ты мне тоже, - ответила я, ловя губами его губы.
Странно, но наш поцелуй, словно дышал горечью и печалью, и в то же время он был сумасшедшим, яростным, терзающим, как я и мечтала всегда. Он прикусил мою губу, и боль и наслаждение сплелись воедино.
На следующее утро я решаю, что пора заняться темным делом шпионажа. Быстренько разрабатываю план и приступаю к его исполнению. Принц крутиться вокруг непоседливым щенком, мешая и одновременно вдохновляя. Маленький проказник.
Проснулась я рано и коридор был еще пуст, если не считать Арикатину, которая в отличие от Тервена не спала. Она повернулась ко мне, в то же время обшаривая внимательным взглядом коридор.
- У меня задание, - я теребила шлевки от джинсов, на которые был наведен морок. Вместо облегающих штанов все на мне видели монастырскую форму.- От Свенниады.
- Хорошо, идем вместе. Я присмотрю за тобой.
- Нас не должны видеть, - и я медленно меняю все свое тело, каждую клетку. В итоге все видеться словно сквозь туман, через новую грань реальности.
Арикатину качает головой:
- Вечно ты выбираешь тяжелый путь.
Я горделиво вскинула голову:
- Позорно идти по пути наименьшего сопротивления.
- Молодежь, молодежь. Головы пустые, - приговаривая, она становится совершенно невидимой и хватает меня за полу кофты. – Чтобы ты не потерялась.
Я улыбаюсь, идя по коридору. Изредка встречая монашек и учениц, приходиться прятаться у стен. Материальность мы же не потеряли. Найдя кабинет настоятельницы, останавливаюсь. Прислоняюсь ухом к двери – тишина. Дергаю за ручку. Глупо было надеяться, что настоятельница забудет запереть дверь. Прикладываю руку и мысленно привожу в движение рычажки внутри замка. Он хрустнул и видимо сломался. Дверь распахнулась и мы скользнули в комнату.
- Напортачила, - бормочет Арикатину.
Я переворошила все бумаги Тиарат, но там не было ничего интересного. Сплошная экономика, да бухгалтерский учет.
А вот это уже поувлекательней будет. Причудливой вязью на серебристом фоне было выведено: «Монастырский устав», а по бокам лист украшала алая кайма.
Бегло скользнула глазами по строчкам:
«Единственной целью в моей жизни будет теперь служение Великому богу справедливости и Добрейшей деве Света»
Против воли я фыркнула. Чего-чего а доброты в ней было, как говорится, с гулькин нос.
«Обязанности ученика, отраженного