Страница 6 из 15
– Игорёк, я уже сказала, что это частично твоя вина. Грюзельдина два проклятия сразу наложила. Второе заговорено на неудачи, поэтому доставай свой эликсир счастья…
– Но он у меня последний. А следующую партию удастся только через неделю получить, – проныл молодой человек.
– Отдай девочке, – безапелляционным тоном заявила старушка, – иначе мы рискуем не доехать до сестренки.
– Бабушка, так давай сиганем? Тут же недалеко.
– Молодой человек, ты уже успел забыть, за что я тебя черепахой медленной оборачивала? Могу напомнить! Ты прыгать так толком и не научился, – Мария Дормидонтовна кивнула на вмятину в стальной двери отделения. – А если мы с девочкой сиганем, то рискуем оказаться вмурованными в стену. Тебе ли рассказывать о проклятии неудачи?
Игорь набрал в грудь воздух, но старушка уже не обращала на него внимания. Она хлопнула в ладоши и благообразный старичок-профессор, который сидел за рулем, сдулся, как большая резиновая игрушка. Такого шофера можно было увидеть в фильме «Люди в черном». Он тоже то сдувался, то появлялся. Я помнила о своем решении не удивляться, но не могла сдержаться.
– Охренеть!
– Держи, выпей и перестань такие слова употреблять, это некультурно, – Игорь сунул в руку пузырек размером с бутылочку йода.
Пузырек больше всего напоминал склянку из фильма про властелина колец. По форме походил на маленький кувшин, внутри переливалась всеми цветами радуги непонятная маслянистая жидкость. По краям пузырька вилась тончайшая серебряная вязь.
– Пей, деточка, так нужно, – кивнула старушка.
Я откупорила пробку, принюхалась. Пахло чем-то мандариново-еловым. Если так пахнет счастье, то каждый Новый год этот аромат вдыхают миллионы людей. Я с опаской поднесла пузырек к губам, но отхлебнуть не успела.
– Эй, что тут происходит? – раздался позади троицы громкий голос. – Кто наставил статуй в приемной?
Раньше я уже слышала этот голос и безошибочно узнала грузного мужчину, которого обворовал Игорь. Майор стоял на ступеньках и лихорадочно шарил по бедру. Он уже успел забыть, что сейчас находится не в форме, а кобура с пистолетом покоится в отделении сейфа.
– Свистов, ты дурачок? – невозмутимо спросила старушка. – Неужели не видишь, окаянный, что происходит побег дерзновенный? И это, майор, твой кошелек поганый в урне смердящей валяется. Не взяли мы оттуда даже на возмещение морального ущерба. Цени нашу щедрость, взяточник в погонах.
– Да вы, да я… – задохнулся Свистов, но, тем не менее, проследил направление, по которому указывала старушка.
Черный бумажник валялся на груде окурков, бесстыже распахнув корочки и показывая всему миру наличность майора. Грузный мужчина протянул руку.
– Бегом змеиным, полетом страусиным, ртутной бумагой, сплющенной шпагой, тихим ором и мудрым вздором заклинаю тебя, урна, придержи Свистова полчаса, – скороговоркой оттарабанила старушка.
Я протерла глаза, но они снова и снова подсовывали прежнюю картинку – края урны сжались, словно губы кокетки, и намертво зажали руку майора, как тонкую папиросу. Тот едва не поседел, когда увидел ту же картину, но продолжил дергаться и рваться на свободу. Оказывается, человек, которому нравилось сажать другого за решетку, очень не любил, когда ограничивали его передвижение.
– Игорюш, сделай так, чтобы он забыл о нас, – попросила старушка. – А то неудобно получится, когда его освободят, а он направо и налево будет рассказывать, что это его заарестовала старушка, которая обрушила небоскреб, задержала. У него и так уже есть повод к отправке в сумасшедший дом, а тут ещё один добавится.
Игорь кивнул и подошел к орущему благим матом человеку. Свистов даже попробовал пнуть рыжеволосого паренька, когда тот выставил ладонь и дунул ему в лицо. Миг и на ступеньках застыла ещё одна статуя, похожая на статую дискобола. Только в этот раз атлет словно уронил свой диск в урну и пытался незаметно для зрителей его достать.
– Пусть-пусть. Ему это будет уроком отчетливым, чтобы не отбирал права у колдуний слегка подвыпивших. Поехали, молодежь! – скомандовала Мария Дормидонтовна и дернула меня за рукав блузки. – Да не переживай ты так, красна девица, через полчаса урна примет свое прежнее положение, а над Свистовым ещё похохочут приятели. Этот взяточник пытался у меня две пенсии выцыганить, так что поделом наказан задержанием. Игорь, а про нас им помнить необязательно, пусть примут всё за массовое помешательство.
Я кивнула, так как возразить нечего, а рвущиеся слова мало походили для возражения. Игорь достал ещё какой-то порошок из недр кожаной куртки и посыпал на губу застывшего майора. Потом заскочил внутрь помещения и через двадцать секунд выбежал наружу.
– По коням! – зычно скомандовала старушка.
Я нырнула на заднее сидение «Копейки» и поразилась внутренним размерам. Изнутри машина походила не на компактную модель, где на заднем сидении нельзя слушать музыку, потому что коленки уши закрывают, а на огромный и длинный лимузин. На похожем катается Киркоров, наверное.
Белые диваны прижались к вогнутым стенам, светлый потолок и ковер на полу с таким ворсом, что по нему можно пускаться вплавь. Стекла тоже занавешены тканью цвета первого снега. Внутри бело, как в яйце страуса… Играет негромкая музыка, судя по напевам, играет «Золотое кольцо».
Тогда я вылезла наружу и оглядела машину ещё раз. Обычная «Копейка», только на вид чистенькая и новенькая, словно вот-вот сошла с конвейера. Почему же изнутри она гораздо больше, чем снаружи? Как в старом русском фильме, где в маленькой избушке на курьих ножках размещался зал районной библиотеки.
Мария Дормидонтовна высунулась в окошко:
– Ну, что там? Ой, а ты ещё не выпила?
Я невольно обратила внимание на пузырек в руке. Потом выдохнула, как делал папа перед тем, как опрокинуть рюмку на Новый год, и залила содержимое в рот. Теплая жидкость на вкус напоминала лимонад «Тархун». Будь она зеленого цвета, то точно решила бы, что меня разыгрывают.
Ничего не произошло.
Абсолютно ничего.
– Вот и умница! На дорогу нам эликсира хватит, а дальше будет виднее. Теперь поехали, а то скоро эти субчики очнутся, и придется их по-новому усыплять.
Я залезла в машину и вновь оказалась внутри роскошного лимузина. С другой стороны залез Игорь и бухнулся на диван. Закинул руки за голову и скомандовал:
– Бабушка, сильно не гони, не дрова везешь.
– Всё-таки напомнить тебе стоит о черепаховом месяце, – донеслось с переднего сиденья. – Вы бы пристегнулись, а то мало ли что…
– Жми, бомбила, плачу за сбитых, – вырвалась у меня нежданная фраза.
– Бабуля, теперь я знаю, как буду тебя назы… – Игорь кувыркнулся с дивана, когда машина резво прыгнула вперед. Оставшуюся часть слова он уже выплюнул на ковре, – …вать!
Умная я пристегнулась и теперь наблюдала, как ворочается рыжеволосый молодой человек. Вот почему-то совсем его не было жалко. Я даже добавила бы ногой, если смогла дотянуться до копчика. Всё-таки он виноват в том, что сейчас со мной происходит. И в то же время он был мне чем-то симпатичен, бесшабашностью что ли…
Игорь сумел вскарабкаться на диван, потянулся за ремнем безопасности и тут же слетел обратно, когда машина резко затормозила.
– Я же просил не гнать, – простонал Игорь с пола.
– Да? Правда? А я что-то оглохла на старости лет. Мне показалось, что просили быстрее.
Я смогла разглядеть смеющиеся глаза в зеркало заднего вида.
Если увидите, что кто-то стоит и смотрит на пиццерию «Пипони», как баран на новые ворота, то смело можете назвать его Олесей Смельцовой.
Понять моё удивление можно – всё-таки тронулись с Советской, а остановились на улице Свердлова.
Как мы промчались расстояние в несколько десятков километров, ведь ехали не дольше одной минуты?
И это со светофорами и вечерними пробками.
Да-да, я помнила о своем решении не удивляться, но если чудеса сыплются одно за другим, то сложно оставаться спокойной и непоколебимой.