Страница 2 из 11
Парню наливают водку. Впервые вижу, как человек механически поднимает руку и опрокидывает в себя стакан за стаканом. Вот уже и бутылка опустела. А он не пьянеет вообще. Совершенно трезвым голосом говорит:
– Пусть прокляты будут те, кто это сделал. Серёгу-то за что? Он никому ничего плохого в жизни не сделал! Ничего, время придёт, эти суки сторицей за всё ответят.
Ответили. Позже. По полной…
А началась вся наша ингушская эпопея за месяц до того проклятого расстрела. Когда мы ждали во Внуково рейса на Ингушетию. И слушали по телевизору сенсационную новость, которая отныне касалась каждого из нас.
Но обо всём по порядку…
Глава 2
Конец Басаева
В специально отведённом помещении аэропорта Внуково, похожем на пункт продажи валюты, мы разрядили и сдали табельные пистолеты, которые получим от экипажа самолёта уже по прибытии к месту назначения. И тут по телевизору сообщают – под Назранью от взрыва погиб один из самых одиозных чеченских полевых командиров Шамиль Басаев.
У меня возникло смешанное чувство. С одной стороны – вполне законное ликование. Такая вражина рассталась с этой землёй и понеслась в свой мусульманский ад! Но вместе с тем очевидно – в Ингушетии будет взрыв террористической активности – как раз к нашему прилёту туда. За Шамиля будут мстить, и мстить жестоко. Ведь именно Ингушетия являлась его опорой. Именно там он чувствовал себя как дома. И именно там год назад он устроил органам охраны правопорядка кровавую резню.
Оправдались самые худшие наши ожидания. Всё наше пребывание в Ингушетии проходило как бы при незримом присутствии духа этого нелюдя. И под траурный аккомпанемент фугасов и автоматных очередей
Первое, куда нас отправил по приезду руководитель оперативной бригады – на место гибели Шамиля Басаева, проводить обход местности и искать свидетелей.
Суть дела была проста. Шамиль приехал в посёлок Экажево рядом с Назранью закупать оружие. Прикупил его аж целый КАМАЗ. А потом этот КАМАЗ взлетел на воздух. Вместе с полевым командиром и его ближайшими помощниками.
Приезжаем на место происшествия. Ох, блин, такого никогда не видел! Снесённый взрывом кирпичный забор, расколотые толстые доски, разрушенное жилое строение. На обломках забора – окровавленные куски мяса. Огромный коленвал КАМАЗа лежит метрах в тридцати от места взрыва, внешне вполне ещё ничего, хоть сейчас на запчасти – это какая силища должна была быть, чтобы его взрывной волной туда откинуло!
Место взрыва – рыхлая земля. Искорёженный металл. В перекрученных металлических кусках угадываются остатки НУРСов – неуправляемых ракетных снарядов, которые заправляют в барабаны вертолётов огневой поддержки. Сколько же их было? До фига! Зачем они нужны? Вертолётов, вроде бы, у Басаева не было. Скорее всего, использовали их для изготовления взрывных устройств и извлечения тротила.
Уж чего-чего, а невзорвавшегося тротила здесь на земле завались. Он высыпается кусками из искорёженных НУРСов, хрустит под подошвами ботинок. Прикидываю, что его тут можно подобрать достаточно, чтобы все дороги вокруг Назрани заминировать, да ещё и на здание МВД останется. Кстати, поговаривают, что Басаев с помощью этой покупки планировал именно взрыв Министерства внутренних дел Республики.
На этом поле убийственных чудес уже бродят три персонажа – корреспондентка центральной газеты из Москвы и два местных милиционера – её телохранители. Я их сначала принял за оцепление – типа, они здесь хозяева. Но вскоре выяснилось, что они такие же экскурсанты, как и мы.
Я подбираю с земли совершенно целую картонную коробочку с патронами от АК-74. Местные милиционеры тут же принимают боевую стойку:
– Э, это наше!
– С какого такого перепугу? – интересуюсь я.
– Так мы здесь воюем же!
– А мы что делаем?
– Нам нужнее!
Такая мольба в голосе милиционера – аж до смешного! В общем, делим патроны по-братски – напополам. Они пригодились потом – отдал их операм из мобильного отряда. Те всё время палили из автоматов при проведении мероприятий, в основном, чтобы охолонить взбудораженную аульную толпу. А патроны командировочным давали под расчёт – мол, для вас война, а для тыловика главное учёт и контроль. За использованные патроны отписаться – это долгая и нудная история. Так что отдал я эти патроны для отчёта.
Как я понял, место происшествия толком не отработано. Только сфотографировали и увезли остатки взорванных машин. А здесь ведь осталось ещё много важных предметов.
Мы собираем уцелевшие сим-карты для мобил, которых оказывается неожиданно много – если они активированы, это бесценный источник оперативно-значимых сведений. Потом начинаем отработку жилсектора. Это значит, что заваливаемся в каждый дом и пытаемся развести хозяев на разговор – кто что видел. Понимаем, что с оперативниками из Москвы тут никто откровенничать не будет. Поэтому мне в голову приходит простая идея.
Стук-стук в дверь. Открывает недовольный хозяин – мужчина солидный, уже в возрасте.
– Здрассьте, мы из «Комсомольской правды». Пишем про происшествие. Не могли бы вы нам рассказать.
Хозяин угрюмо смотрит на двух «правдистов» – я в джинсах, футболке и рубашке. За мной наш опер в камуфляже. Ну, чистые корреспонденты. Но, как ни странно, срабатывает. И местный житель охотно начинает нам петь о том, какие машины видел, куда они ушли и всё такое прочее. Нам становится понятно, что была «стрелка», и машина торговцев оружием ушла ещё до взрыва.
Картина происшествия, в целом, нарисовывается. Однако уже позже прояснились некоторые обстоятельства, свидетельствующие о том, что мы просто фигнёй маялись, и никому это не было нужно. Взорвалось то, что и должно было взорваться. Следствие закончено – забудьте. Но это уже совсем другая история.
В результате осмотра места взрыва я наступил на доску с гвоздём, пропорол насквозь подошву ботинка и повредил ногу – ну прям Басаев с того света дотянулся и впился в меня ржавым зубом.
– Не хватало ещё столбняк схватить! – воскликнул я.
– Поехали укол делать, – кивнул приставленный к нам оперативник местного МВД.
Приезжаем в Назрань в травмпункт.
– Снимай рубашку, укол будем делать! – говорит медсестра.
Я снимаю рубашку. Медсестра видит на поясе кобуру с пистолетом Макарова. Воспринимает это как должное и лениво осведомляется:
– Где ногу пропорол?
– На стройке.
– Строитель, что ли?
– Ну да. Шабашим понемногу.
– Понятно, – кивает она и вкалывает под лопатку укол от столбняка.
Видимо, строителям в Ингушетии положено ходить с ПМ на поясе. Национальная специфика.
Когда возвращаемся в здание МВД, я говорю заместителю начальника республиканского розыска:
– Слушайте, там тротила на месте происшествия столько, что пол Назрани взорвать можно. И ни оцепления, ничего. Людей там поставьте!
– Да? – удивлённо смотрит на меня полковник. Потом берёт трубку и раздражённо орёт на кого-то по-своему. В результате оцепление выставляется. Интересно, когда додумаются, наконец, собрать там тротил и патроны?
Кладу на стол симки и говорю:
– Там ещё есть. Надо каждый сантиметр осмотреть.
Полковник пододвигает к себе симки и с интересом кивает…
Глава 3
Царство террора
Мы демонстрируем обитателям дома свободные руки и карманы – мол, ничего при нас нет, подбросить при обыске при всём желании ничего не сможем. Следователь из специальной группы Генеральной прокуратуры зачитывает постановление о производстве обыска. Двадцатилетний пацан-студент числится в списке находящихся в розыске террористов – немало покуролесил он в горах. Наша задача – найти хоть какие-то вещдоки, а ещё лучше – оружие. Что за ингушская семья без пулемёта?
Глядя на объем работы, мы вздыхаем удручённо. Вы пробовали когда-нибудь обыскивать караван-сарай или несколько хуторов? Перед нами просторное домовладение с огородами, вполне себе качественными кирпичными строениями с медными крышами, сараями, автомашинами перед домом. За домом ржавеет остов "буханки" – фургона УАЗ-452. Снуют туда-сюда бесчисленные обитатели этого дома. Женская часть дома. Мужская. А подо всем этим потаённые забетонированные подвалы, пустоты. И задача найти что-то полезное для расследования видится какой-то нереальной. Даже если что-то тут и есть, можно год искать. Ладно, побродим с металлоискателем по огороду, может и запиликает…