Страница 30 из 61
Что, конечно же, я и сделала. Я сидела за обеденным столом с видом на горы, а за ними океан. Мы с Виком любили воду, но наши родители предпочитали вид на гору Санта-Барбара. У них был дом в Малибу, куда мы ездили по выходным. Иногда мы были с ними, но в основном мы были с друзьями.
— Вик говорит, что ты много общаешься с Оливером, — комментирует моя мама, используя свой небрежный тон, как будто любопытство не окрашивает оттенки ее голоса. Я стону.
— Вик так раздражает. Мы часто видимся в больнице. Мы тусовались один раз вне работы. Большое дело!
Ее смех заставляет меня посмотреть на нее.
— Что?
Она пожимает плечами.
— Твой брат ничего не думал об этом, пока я не упомянула, странно, что вы общаетесь. Ты же ненавидишь его?
— Нет, это не так.
Я нахмурилась. Откуда, черт возьми, она взяла это?
— Я думала, что это так. Ты всегда говорила о том, каким игроком он был.
— Потому что он был, — говорю ей.
— А теперь?
Я смотрю на нее некоторое время, мои руки играют с салфеткой на столе. Люди говорят, что я ее копия. Эта мысль заставляет меня улыбаться, потому что моя мама действительно красивый человек, внутри и снаружи. Даже с ее требовательной карьерой профессора ей всегда удавалось ставить свою семью на первое место. Как сегодня, когда она увидела мою машину, въезжающую на дорогу, она сразу же взвыла. Я привыкла ей все рассказывать, но по какой-то причине я не могу говорить с ней об Оливере. Я просто не могу. Он как третий ребенок в этом доме. Это не как с Уайтом, когда я могла прийти и пожаловаться на него или сказать о нем хорошие вещи, и это не имело бы значения в любом случае, потому что он был посторонним для всех. Оливер в детстве практически жил здесь. И хотя абсолютно ничего не происходит, я не хотела бы выставлять его в плохом свете.
— Я не знаю, мам, — говорю я, наконец. — Честно, я не знаю. Уверена, Вик сможет ответить тебе.
— Но ты видишь его на работе.
— Да, и что?
— У него есть девушка? Или подружка? — спрашивает она, закатывая карие глаза.
Я пожимаю плечами.
— Ты его знаешь. Он флиртует со всем, что ходит.
— Как ты думаешь, он спит со всеми из них?
Мои глаза расширяются.
— Хорошо, это становится неловко, и снова, я не знаю.
— Иногда такие парни, как он, имеют не очень хорошую репутацию, не думаешь? Я имею в виду, он всегда был таким хорошим мальчиком.
Я взмахиваю руками.
— Мне все равно. Почему мы говорим об этом?
Затем она улыбается, очень широко, и я тону на своем месте. Я жду, что она скажет мне, что отправит меня с ним на свидание.
— Потому что этот парень, Зак, имеет такую репутацию у дам, но я слышала, что он совсем не игрок, — начинает она.
— Мама.
— И он такой милый, Эстель!
— Мама.
— Он владеет галереей в Малибу.
— Зак Эдвин? — я практически кричу.
Моя мама улыбается, кивает и поднимает брови, как будто она просто попробовала все печенье в банке и не попалась.
— Откуда ты его знаешь? — спрашиваю я с большим энтузиазмом.
— Ну, это забавная история, Беттина и я закупались пару недель назад и случайно вошли в его галерею. У него там великолепные вещи, но то, что привлекло наше внимание, было сердце – одно из твоих сердец. Мы вмешались, притворяясь, что ничего не знаем, и спросили его сколько стоит сердце. — Она делает паузу для драматического эффекта. — Четыре тысячи долларов. — Мой рот падает. — Он говорил, что продал последнее за три тысячи, и это единственное, которое у него осталось, но человек, у которого он купил их, не оставил карту, поэтому он не может связаться с тем, кто его сделал. Элли, с тобой все в порядке?
Я качаю головой, мой рот все еще остается открытым. Моя мама смеется и берет меня за руку.
— Ты можешь в это поверить? Полагаю, он купил их у Уайта.
Я глотаю, вспоминая себя.
— Да, Уайт упоминал, что продал ему несколько лет назад, но…поразительно…четыре тысячи долларов?
— Значит, ты не получала долю от этого? — спрашивает мама, хмурясь.
— Это не было товаром. Он продал их, чтобы избавиться, потому что я сделала слишком много для выставки, которую мы посещали, и Уайт думал, что продажа Заку будет хороша для меня позже. Очевидно, я никогда не следила, и Уайт, вероятно, забыл свои карты, как обычно, но… О Боже!
— Я знаю! — моя мама визжит.
— Хорошо, так как вы дошли до свидания?
— О. Ну, я сказала ему, что моя дочь сделала это, и он был очень впечатлен.
— Угу?
— А потом я через телефон показала ему сайт твоей галереи. Он увидел твое фото, и я заметила, как его глаза загорелись.
— Боже мой, мама, — говорю я, уткнувшись лицом в руки.
— Поэтому я рассказала ему немного об Уайте и о том, что ты свободна сейчас. Я спросила его, будет ли ему это интересно, и он ухватился за шанс.
— О Боже мой, мам! — еще раз говорю, пряча свое лицо руками.
— Ты видела его, Элли? — спрашивает она. Я смотрю на нее сквозь пальцы и киваю. — Он хорошо выглядит!
— Он чертовски горячий, но я не могу с ним встречаться! Это не пятнадцать сотен. Ты не можешь просто ходить вокруг, пытаясь привлечь ко мне людей!
— Почему, черт возьми, нет? — говорит она, нахмурившись. — Разве ты не видела те шоу по телевидению, где люди на самом деле платят, чтобы познакомиться с кем-то? Сваха-миллионер или что там?
Я тупо смотрю.
— Нет, я не имела удовольствия смотреть это. Просто… Я не знаю, я бы с удовольствием продала ему часть своих работ, но я не могу встречаться с ним!
— Это потому, что он игрок?
— Что? Нет!
У Зака есть репутация игрока, и на это есть веские основания. Он обычно не встречается с людьми из индустрии, но с одной девушкой он встречался, женился, изменил и развелся в течение года. После этого он, как известно, спал с моделями, актрисами и кем-то еще, кто входил в его галерею на двух стройных ногах и короткой юбке.
— Ты уверена в этом?
— Я уверена в этом! Я не ищу ничего серьезного, так зачем мне заботиться о его репутации?
— Я не думаю, что его репутация такая, как все говорят. Говорю тебе, он очаровашка, но я не думаю, что он спит со всеми.
— Мы закончили? Я бы очень хотела спокойно съесть свои блинчики, — бормочу я.
— Конечно, дорогая. Еще кофе?
— Конечно. Где папа?
— Он ушел на рассвете. Сегодня длинный день. Три знаменитых клиента.
— Весело.
— Да, я уверена, что мы услышим все об этом, когда он вернется. Ты останешься здесь на ночь?
Я вздыхаю и наливаю сироп на свои блинчики.
— Да, думаю, что останусь.
— Ты уверена, что не хочешь встретиться с Заком? Он живет в паре кварталов отсюда.
Мой взгляд устремляется на нее.
— Ты издеваешься.
— Что, если он просто придет на ужин? Таким образом, это будет не свидание, а способ поговорить об искусстве.
— С каких пор ты интересуешься искусством? Ты ненавидела, когда Уайт приходил и говорил об искусстве.
Она вздыхает, положив руку на сердце.
— Я никогда не ненавидела, когда он приходил! Мне просто не нравилось, как он говорил с тобой иногда.
— Правда? Как? — спрашиваю, откусывая кусок блина. Я не хочу, чтобы она отвечала, но она все равно отвечает.
— Как будто ты была ребенком.
Моя челюсть замедляется. Я была ребенком. Он был на одиннадцать лет старше меня и имел опыт восьмидесятилетнего.
— Он не говорил со мной, как с ребенком, — говорю я.
— Ты была его музой…его светом, я полагаю. Я вижу это сейчас, но в то время меня нервировало то, как он хотел, чтобы ты была на его стороне каждый раз, когда друзья твоего отца были рядом. Как будто он думал, что они заберут тебя у него. У тебя никогда не было такого ощущения?
Я выстрелила в нее взглядом.
— Конечно, было. Мужчины все такие.
Она наклоняет голову, взвешивая мои слова.
— Я полагаю, что да. Во всяком случае, он, очевидно, любил тебя по-своему и много помогал. Но только подумай, Зак Эдвин!