Летописец

Глава 9

Утро добрым не бывает, – сказал какой-то студент, пробудившись с жутким похмельем. Но у него впереди сотни аналогичных рассветов, чтобы рассуждать о пользе и вреде алкоголя, а моя жизнь висит на волоске, и я не уверен, что доживу до заката. Однако мне начинает нравиться просыпаться на сеновале в объятиях женщины. К такому легко привыкнуть.

Ночью, как и обещала, знахарка привела в конюшню, где я расположился над стойлом вороного, молодую невольницу в цепях и ошейнике. Девица оказалась с норовом и вероятнее всего ее частенько пороли. Судя по горящему взору, экзекуции на сломили волю свободолюбивой пленницы. Она с вызовом посмотрела на меня и скривилась в презрительной усмешке. Я не знаю, по какому принципу Мида подбирала мне будущую служанку, но аура этой дурно пахнувшей замарашки оказалась очень насыщенной. До самой знахарки ее сияние не дотягивало, но потенциал был. Звали ее Эйтелина, но ванны обращались к ней: «Эй-ты» или просто «Эй».

Я разглядывал мою новую собственность аурным зрением, и во мне пробудилось сочувствие к избитой девице. Судя по пятнам в ее энергетическом теле, на ней живого места нет. Девушку не только пороли, но и били чем-то тверже обычной розги или ремня. Может палкой, а может ногой.

Я помог знахарке забраться на чердак с сеном и задал ей вопрос:

– Мида, ты знала что она больная?

– Да, – кивнула знахарка. – Жена конунга Фая ненавидела Эйтелину. Она считала, что Аль-йорд хотел привести ее во дворец в качестве наложницы, вот и отдала служить в свинарник. А там смотритель, тот еще боров. Он домогался Эйтелины и когда она разодрала его рожу, то проявил милосердие и вместо того чтобы зарезать, просто избил. Сначала порол плетью, а потом добил ногами.

– У нее отбиты внутренние органы, – констатировал я. – О повреждении кожных покровов я вообще молчу. Так значит, проявил милосердие? Мне почему-то кажется, что он просто продлил агонию умирающей. Спроси у нее, когда она по малой нужде ходит, у нее моча с кровью идет?

– Откуда ты узнал? – с любопытством спросили знахарка.

– Я вижу повреждения почек, – ответил я. – Скажи честно, ты притащила ее для того чтобы просто спасти от смерти?

– Как я говорила ранее, ты мудр – Мих-Костóнтис. Я заберу ее с собой. Конунг обещал тебе рабыню. Теперь она твоя. Но ты же не будешь против, если мы ее сначала поставим на ноги? – Мида лукаво улыбалась и я рассмеялся.

– Ха-ха-ха! А тебе никто не говорил, что ты хитрая, словно лисичка?

– В молодости меня так и называли, – кивнула знахарка. – Это потом я стала почтенной старушкой Мидой, а раньше люди звали Лисой. Я в молодости была рыжей, как Цуц-йорд. Наверное, поэтому я и прощаю ему все его глупости.

– Понятно, – вздохнул я. Честно сказать, я рассчитывал провести предположительно-финальную ночь, в объятиях очередной красавицы предаваясь разврату, но планы на то и планы, чтобы благополучно проваливаться.Я сейчас сравнил себя с мистером Фиксом из мультфильма «Восемьдесят дней вокруг света». У него была коронная фраза: «Есть ли у тебя план, мистер Фикс», а потом он оставался с носом, потому что судьба была на стороне главного героя. Снова тяжело вздохнув, я сказал: – Ты можешь ее хотя бы отмыть? А то от нее воняет…

– У тебя был какой-то волшебный амулет, – глядя мне в глаза сказала знахарка. – Ты можешь его использовать на ней, как это сделал с воинами?

– Он разрядился, а тут нет возможности заполнить накопитель, – пожал плечами я.

Неожиданно мне в голову пришла мысль, а что если использовать энергию из камня на посохе? И вообще, я же собираюсь демонстративно передать эту палку ведуну. А отдавать рабочий артефакт нельзя. Хотя о чем это я? От одноглазого зависит решение народа после завтрашнего боя. Чем черт не шутит, вдруг я отобьюсь от братьев, а если ведун получит простую палку вместо волшебного посоха, то может обидеться. А он тут авторитетный дедок и его слово имеет солидный вес. Шутка ли, его устами глаголет бог! Или боги. С таким старичком ссорится вредно, но и отдавать волшебную вещицу опасно, а вдруг он разберется в настройках и сможет подчинить людей. И что? Пускай себе подчиняет. Мне от этого ни холодно, ни жарко. К тому же он наверняка прошел испытание славой и властью и до сих пор не превратился в кровожадного тирана. Отсюда вывод, посох отдам работоспособный, но почти разряженный. Если ведуну надо, пусть сам и заполняет накопитель энергией.

Пока знахарка отмывала от грязи и запаха жертву «милосердия», я пытался разобраться, как же перелить энергию из посоха в накопитель лечебного амулета. Я тянул силу из фиолетового камня в себя, а потом пытался закачать ее в другой артефакт. Я столько читал фантастических романов на эту тему, но оказалось, что люди понятия не имеют, о чем пишут. Если бы я не умел видеть ауру, то тыкался бы как слепой котенок. Но мне в этом плане повезло. Хотя можно ли назвать везением жуткие потери во время передачи?

Если взять десятилитровую канистру с водой и налить жидкость в бутылку с узким горлышком, не используя лейку, или как говорят воронку то, в конце концов, емкость заполнится, но вокруг будет лужа. Именно так и произошло. Я не знаю, сколько потерял энергии при передаче, но в результате эксперимента лечебный амулет был готов к работе.

Как активировать чары я знал, и вскоре рабыня вздохнула с облегчением, а я разглядывал полностью пустой накопитель медальона. Пришлось снова переливать силу из посоха. В результате повторной операции фиолетовый камень почти погас. Если проводить аналогию с канистрой, то энергии там осталось на донышке и если потрясти емкость, то можно осознать, что внутри что-то бултыхается. Полностью разряжать лечебный амулет я не стал, так как завтра есть вероятность получить ранение. Я передал его знахарке и показал, что нужно сделать для активации. Мида провела тестовый запуск на постепенно выздоравливающей рабыне и Эйтелина искренне улыбнулась.

Я с любопытством рассматривал посох аурным зрением и понял, что это не просто палка. От верхушки до самого низа тянулись тонкие серебряные дорожки, завивающиеся в странные узоры. На фоне темного дерева их почти не видно, но если присмотреться, то можно заметить всполохи фиолетового оттенка, пробегающие от накопителя по всей длине посоха. Если переломить древко, то чары действовать не будут. Проводя аналогию с земными реалиями, можно предположить, что серебряные дорожки – это провода и если их порвать, то «кина не будет, потому что кинщик заболел». Любой прибор после такого форс-мажора перестанет функционировать. Если я собираюсь отдать эту «волшебную палочку» или лучше сказать дубинушку одноглазому ведуну, то было бы неплохо знать, как эта конструкция работает и в случае экстренной необходимости сделать дубликат посоха. Хотя я не столяр и тем более не ювелир, но если у меня будет чертеж этого волшебного предмета, то кто знает, вдруг я смогу его повторить?

Перерисовав линии в небольшую книгу, которую таскал с собой маг Костóнтис, я с любопытством полистал предыдущие странички. Обычно, перед тем как перенести текст на бумагу, маг часто проговаривал мысль вслух, поэтому я смог прочесть то, что было написано в книге. Откровенно говоря, чего там только не было. И глубокомысленные изречения, посетившие мага вдали от башни, и рецепт приготовления какого-то блюда, особенно понравившегося Костóнтису, и заклинание инкуба, вызывающее желание у женщин, и много иного бесполезного хлама.

Естественно в данный момент я заинтересовался магией соблазнения. Я хоть человек в солидном возрасте, но понимаю, что жить без женщин сложно. Особенно теперь, когда стало ясно, что обладая приблизительно одним возрастом, маг Костóнтис чувствовал себя гораздо лучше, чем писатель Михаил Евгеньев. Это было заметно в плане влечения к противоположному полу. Я в этом мире несколько дней и каждое утро пробуждаюсь с мыслью, что штаны в районе поясной пряжки слегка тесноваты. А ведь этому магу почти столько же лет, сколько и мне. Я, пока просто наблюдал за его амурными похождениями и просыпался в Москве, пару раз попытался разжечь пламя угасающей страсти с женой. Цветочки приносил, массаж делал. Она моих порывов не оценила и посоветовала не употреблять виагру, так как в моем возрасте это может сказаться на здоровье. Вот что за человек? Ни капли романтики, чистая практичность. А ведь я с ней прожил почти сорок лет.